Второй конус хоть и не первый, но ядучесть у него на вершине набирается невиданной шапкой. С восходной площадки заметно, что шапка неспокойна, ядучесть там колышется, переливаясь, и отчего не срывается вниз, нет никакой возможности понять. Некоторые говорят, что до времени, пока вторник не наступил, ядучесть вовсе ничего не весит, а плавает по воздуху наподобие облака. Сразу понятно, что эти некоторые не пытались подняться на конус в понедельник или, хотя бы, в субботу. Там бы они узнали, сколько весит недозрелая ядучесть.
Приходит срок, и ядучесть срывается со склонов вся разом, словно кто ей снизу наподдал. В это время наросшие за неделю кристаллы бральота становились видны, и тот, кто окажется на вершине первым, может их найти и собрать. Уже через несколько часов добыча сходит к нулю. Сначала бральот перестаёт сиять, тончайшая плёнка новой ядучести покрывает его, пряча от глаз, затем кристалл начинает распадаться. Найденные бральоты старатели умеют закреплять, после чего они становятся несокрушимыми и не поддаются никакому воздействию. А те, что по какой-то случайности остались на склоне, человеку уже не достанутся. Бральот, образовавшийся под действием ядучести, в ней же и растворяется. Так, во всяком случае, считают старатели.
Столичные умники пытались выращивать бральоты в набранной на склонах ядучести. Собирали ядучесть в большие сосуды, пытались кипятить, ещё как-то чудили, но ничего кроме отравы и вони не получали. Бральот — камень чудесный, родится в высоте на конусе, в горшке его не вырастишь. В дымной яме бральотов не бывает, там выходит одна гадость.
Солнце зарумянило вершины, вторник второго конуса начался. С этой минуты можно начинать восхождение, но следует помнить, что лавины с верхушки вторничного конуса сходят все разом, и торопливость легко оборачивается гибелью.
Время схода лавины близилось. Старатели, шесть человек, встали и изготовились к подъёму. Седьмым был иногородний гость, но его никто не воспринимал всерьёз; он либо останется внизу, не начав подъём, либо не вернётся с вершины.
Верхушка конуса была неспокойной. Ядовитость на ней ощутимо бурлила, вздувалась, как может вздуваться облако. Но понимающий видит, что громада ядовитости лишь кажется воздушной, что она готова в любую секунду ринуться вниз, сметая всё на своём пути. Надо уметь пройти наверх первым и не попасть под лавину.
Один из старателей неожиданно рванулся и быстро двинулся по склону навстречу нависающей угрозе. Значит, углядел в бурлящем месиве что-то позволяющее уклониться от лавины, когда она хлынет навстречу безумцу. Разум в таких вопросах бессилен, только звериное чутьё может подсказать, что одинокий утёс не будет засыпан ядучестью, и смертельная круговерть не перехлестнёт через него, слизнув отчаянного, а обтечёт с двух сторон, оставив точку человека невредимой. Если, конечно, разумная точка успеет доползти до спасительного зубца. А потом смельчаку придётся спускаться с утёса, который сберёг его, и выбираться на главный склон конуса, что тоже требует времени и сил. Торопливость на склоне смертельна, но и неспешному лучше сразу оставаться внизу.
Рест ждал. Он видел, что сегодня ядовитость не позволит старателям проскользнуть к вершине прежде времени. Лавина пойдёт ровным фронтом, захлёстывая все утёсы и забивая укромины, где в иные времена случалось отсидеться. На что надеялся торопливый, что он высмотрел в нависающем карнизе, Рест не знал.
Конус дрогнул, огромный фонтан ядовитости, различимый за несколько дней пути, выметнулся из самой вершины. Обычно обвал так и начинается. Этого толчка с лихвой хватило, чтобы вся громада белой отравы сорвалась и пошла по склону, словно была живой или, по меньшей мере, жидкой.
Ядовитость неслась единой лавой, но Рест видел, что в этом фронте образуется слабина. Именно туда он и бросился, чтобы первым прорваться на оголившуюся вершину.
Никакого чумного костюма у Реста не было, в тяжёлом одеянии по скалам не побегаешь. Лёгкая маска немножко прикрывала дыхательные пути от ядовитости, позволяя как-то дышать, но не более того.
Работа у старателей тяжёлая, а жизнь короткая, и не столько из-за опасности, которую несут конусы, но, в основном, из-за отравления белой пылью. Удивительное дело: люди вдыхают белую пыль, а отхаркивают чёрную мокроту.
Убогий взгляд случайного наблюдателя не сумел бы заметить в бурлении конуса особых изменений, но Рест понял: срок пришёл. Почти сразу вслед за ним сорвались на бег и остальные старатели. Один за другим люди окунались в ядовитый туман, стремясь первыми достичь вершины, где сверкают на солнце рождённые за неделю кристаллы. Не так много их вырастает, от силы десяток, но этого довольно, чтобы старатели рисковали жизнью и растрачивали скудное здоровье.