А быть за штатом — это все равно, что находиться в мертвой зоне, где лишний раз не шевельнешься, не чихнешь, не сделаешь зарядку — там вообще нет никакого движения. Работы нет, а находиться без работы Широков не привык — без работы человека обязательно засасывает трясина, увязаешь в ней с руками и ногами, по самую макушку и в конце концов делаешься никем.
Плюс ко всему Широкова, который никогда не имел недоброжелателей, появился недоброжелатель — такой же, как и он майор, только работал этот майор не в низах, не ползал по буеракам на брюхе, превращая в дыры и лохмотья пятнистый защитный костюм, а больше корпел над бумагами, готовя руководящие указания, сидел на заседаниях, иногда вещал с трибуны, проводя воспитательную работу, и так далее — в общем, был этот майор похож на настоящего клеща.
Первый раз он появился в комендатуре, когда та была уже укрупнена, и Широков остался не у дел — думал, что вообще задвинут в дальний угол и его не видно, теперь к нему вряд ли кто прицепится, но это оказалось не так. Прицепились.
Подвижной, моторный, с зоркими глазами, майор из регионального управления, — умеющий, как он считал, хорошо отличать настоящее от ненастоящего — вызвал к себе Широкова и, глянув на него недовольно, почти брезгливо, покачал головой:
— Ну, вы и даете, майор! Решили поссорить пограничные войска с армией? Ну и ну!
— Даже не думал, — жестким тоном, словно бы в глотку ему попала пыль, проговорил Широков и поморщился — не понравился ему этот румяный пряник.
— А думать надо… Хотя бы иногда, — становясь еще более брезгливым, произнес гость, — фамилия его была Бузовский. — Это еще никому не мешало. Понятно?
— Так точно! — коротко ответил Широков, — он решил не ввязываться в перепалку и задавил в себе внезапно появившуюся злость (с ним еще никто не разговаривал таким тоном, поэтому основания для злости были), разом становясь спокойным, даже отрешенным.
А когда он загоняет себя в такое состояние, как в некое помещение, то на него можно давить сколько угодно, ни одна ядовитая стрела не достигнет цели, поэтому Бузовский мог яриться сколько угодно, мог вообще вспыхнуть костром — на Широкове ни одна шерстинка не загорелась бы.
— Смотрите, майор, теперь вы находитесь под контролем, — произнес Бузовский предупреждающе, с назиданием в голосе, ткнул в воздух указательным пальцем и добавил: — Под моим личным контролем!
— Так точно! — выбил из себя Широков и усмехнулся: в конце концов он с этим борзым майором находится в одном звании, что Бузовский — майор, что он… Хотя Бузовский моложе и при его связях, гоноре и приближенности к партии, заменившей КПСС, может стать генералом, а Широков генералом не станет никогда. Да и хребет у него не такой гибкий, как нужно.
С другой стороны, верно говорят: миром правят не те люди, которые умные, а те, которым больше повезло.
Редкостное озеро, где водились невиданные породы рыб, а берега сохранили древнюю первозданность, которое пытался защитить Широков, было отдано на потребу бывшему знатоку реставрированной мебели — вскоре на берегах его заурчали моторы автомобилей и послышались звонкие голоса бойцов строительного батальона.
Вместе с бойцами прибыл и целый отряд смуглых мужиков в тюбетейках — для выполнения черновых работ.
Первобытная красота озера была испоганена, раздавлена, словно яйцо, сваренное всмятку, а потом сброшенное со стола на каменный пол; Широкову, который несколько раз приезжал на озеро, это было больно видеть.
Но поделать что-либо он не мог.
В последний раз, приехав на озеро на своем «уазике» и оглядев высокие, подпиравшие макушки сосен палаты бывшего мебельного короля, он поморщился — король этот, человек нехорошей масти, погубит озеро, разве непонятно? Почему это не могут усвоить Бузовский и министерские «шестерки» с лампасами на штанах?
Сосны были острижены от веток по самую макушку и больше походили на пальмы, чем на сосны, земля изуродована траншеями, исчеркана, утрамбована колесами тяжелых грузовиков.
Широков сжал кулаки: попался бы ему сейчас на глаза этот Бузовский!
Немое желание его, словно некий клич, было услышано, он увидел Бузовского, возникшего в дальнем углу строительной площадки.
Майор Бузовский был доволен самим собою и своей жизнью — он был сыт, хорошо одет и обут, стремительно шел вперед по службе, имел крепкие связи не только в своих кругах, но и в кругах более высоких, считался желанным человеком в ресторанах (а Широков последний раз посещал ресторан, когда еще была жива Аня, — проездом в Самаре, на железнодорожном вокзале), в общем, многое что возвышало Бузовского над Широковым… Правда, боевых орденов и медалей у Бузовского не было, а у Широкова были…