Дымыч терпеливо дождался, пока народ отхохочет положенное, потом выпустил очередное облачко дыма и повел рассказ дальше:
- Джинна пришлось извлекать из сточной канализации с помощью тонкой психологической проработки, состоящей из отборного мата. Но чудо это неведомое я увидел впервые жутко грязным, в черной вонючей жиже и страшно растерянное. Не дожидаясь явления хозяйки квартиры, мы быстро отмыли его, израсходовав изрядное количество чужих шампуней. После чего джинн подуспокоился и принял облик человеческий. К приходу моей соседки он являл собой презентабельного молодого мужчину. Кажется, соседка тогда не на шутку влюбилась, но я особо не задерживался, сообщив, что устранил ее аварию, и поспешно ретировался. Оставив эту парочку вдвоем. Один завернутый в чужое полотенце джинн и женщина очень симпатичной наружности с охапкой средств бытовой химии. Кто его знает, может, и пробили они, так сказать, стену непонимания.
Тут без краткого обсуждения не обошлось, мнения разделились, предположения не стали обрастать цепочками приключений, потому что слушатели хотели слышать дальше от Дымыча невероятную историю. Он поглядел на печенье, даже крутанул тарелку, развернув к себе поближе наиболее поджаристое, но ничего не взял. Публика напряглась: Дымыч брал угощение только по окончании рассказа. Значит, скоро придет к финалу его повествование.
- Джинн спасенный меня отыскал. Пришел в гости с бутылкой какого-то вермута и благодарностью. Среди прочего открылась его колдовская специализация: являлся он властителем времени. И тут меня как током прошибло. Ведь я мог бы помочь той самой коллеге, что не выходила у меня из головы. Джинн некоторое время противился: его, видите ли, за такие вот выходки могут в сосуд заточить и в море зашвырнуть на веки вечные. Но после второй бутылки водки чудо он все-таки сотворил.
Дымыч затянулся, прервав рассказ. Затяжка опять была глубока, до самых искр.
- С тех пор не видел я ни знакомой своей, ни джинна. Если со вторым все более или менее понятно - попал он в заточение, вытащит кто-нибудь за желания, то с нею, с коллегой моей, - сложно. Задумался я не на шутку: вдруг навредил ей этим? Искал ее долго. С ног сбился, но так и не нашел. Сгинула она как будто. Вот такая история. Желание менять что-либо в своем прошлом - это не всегда хорошо...
- Дымыч, а ты ее имя помнишь? Мы бы поискали, чтобы закончить-то твою историю, - вдруг проявил инициативу Пашка.
- Давно это было, Пашка, - признался Дымыч. - В виду собственной вины, постарался я выкинуть из головы воспоминания о событиях этих. Да вот мелочи получилось позабыть, а всю историю - нет.
Дымыч потянулся к вожделенной печенюшке, но Мария внезапно отклонилась, выпрямила спину и произнесла голосом, который никто не узнал:
- Мария ее звали. Но это уже совсем другая история...
И голос этот был так похож на ангельский, что по спине у всех пробежали мурашки.
История третья
Дымыч курил сегодня что-то отвратительное. Оно душило и вышибало слезу, как дым от прогорающих палых листьев и пластика. Прямо перед столиком, облюбованным Дымычем, разлилась огромная лужа, рыжая и мутная от растворившейся в ней глины. Пашка старательно ковырял канавку, чтобы слить это «озеро» в овражек.
- Пашка, ты шевелись, - требовала Никитишна.
Никитишна была одета, как обычно, в платье с синими цветами и фартук с выцветшими от многих стирок подсолнухами. Едва где-то в округе появлялся этот наряд - тут же можно было ожидать громогласное приветствие и звучную пронзительную болтовню.
- Никитишна, ты бы отошла, - кряхтел Пашка, деловито работая лопатой. - Глина скользкая - неровен час поскользнешься да выкупаешься.
Пашкино кряхтение не произвело на громогласную Никитишну ровно никакого впечатления, она шагнула ближе и... Никитишна вошла в грязную лужу, как «Титаник» в море, когда его спускали со стапелей, подняв целую волну брызг. Пашку окатило этой волной с головы до ног, на Дымыча попало несколько капель. Он стал оглаживать ухоженную бородку, укрывая усмешку.
- Никитишна, вот на русалку ты не очень похожа, разве что неловкостью... - заметил Дымыч, справившись со смехом.
Пашка утер лицо чистым носовым платком, чертыхнулся, глядя на Никитишну, которая выбиралась из лужи на четвереньках и ругалась на чем свет стоит, упоминая и прорвавший водовод, и производителей труб, и неповинного Пашку, зацепив и всех, с кем недавно имела конфликты. Дымыч почему-то остался неохваченным, она только махнула на него рукой, разбрызгивая рыжую грязь, и поспешно удалилась восвояси.