Где, в какой земле неведомой, проживал хитрец, способный сложить из камня мечту о единстве и мире?
Андрей Юрьевич кликнул клич: «Приходить во Владимир всем рукоделам, кто может срубы рубить, стены ставить, камни теслом тесать, наиважнее всего устроителям всяких зодческих планов и хитростей». Гонцы понесли княжий клич во все ближние и дальние земли, во все окрестные государства.
Призвав казначея, Андрей Юрьевич распорядился:
– Тому, кто пожелает хоромы расширить или новую избу срубить, выдавай ссуды, как при отце делалось, да не скупись, сделай милость, беднякам со скидкой давай.
– Слушаюсь, князь Андрей Юрьевич, – согласно кивнул казначей. – Невелика ныне казна, в дороге порастрясли сундуки, народ в городах одаривая, да на святое дело не жалко.
– Градники собрались, как велел?
– В Присенной горнице дожидаются.
В просторную горницу, расположенную возле сеней, Кузьмище Киянин вошёл в разгар беседы. Староста плотницкой артели, сухонький, плешивый старик с жилистыми руками, наставительно говорил:
– Крепость строить – войну беспокоить, избу рубить – мир крепить.
Сказанное Кузьме понравилось, он записал эти слова.
– В Вышгороде, где ты проживал, князь-отец наш, – продолжал степенно старик, нимало не смущаясь беседой с князем, – лет за сто до тебя замечательные своим рукодельством плотники проживали, руби-топор, Миронег и Ждан-Никола по имени.
– Знаю, старик, в летописи читал.
– Главное, за что они в летопись-то попали? За то, что на многие годы строили, руби-топор. В плотницком деле поспешка во вред. Чтобы внукам и правнукам строение передать, для этого по всем законам рубить надобно.
– Неужто до следующего года ждать? – Андрею Юрьевичу не терпелось начать работы по расширению крепостных стен.
– В конце весны, князь-отец наш, и начнём, а ещё того лучше – в начале лета. К зиме землекопы прокопают рвы, соединят верховья оврагов. Мы тем временем брёвна заготовим. Зима – время рубки, руби-топор, лето – время строить. Знаю я один боровой лес. Место сухое, высокое. Стволы подберём потолще да поровней. Волокно на срубе будет глядеться, что твоё зеркало.
На лице князя выразилось нетерпение. «Сейчас вспылит, – подумал Кузьма. – Старика плотника взашей погонит». Но князь не вспылил, и плотник как ни в чём не бывало продолжал свою неспешную речь, то и дело вставляя «руби-топор».
– На нижние венцы лиственницу подготовим, руби-топор. Лиственница и ель сырость не пропускают, крепко стоят. Изнутри сосну приспособим. А чтобы ты не гневался, князь-отец наш, на моё несогласие работы по осени начинать, потешу тебя одной тайностью. Стены мы так устроим, что, коли осада случится и враг задумает подвести подкоп, пусть хоть ночью копает, когда темно, пусть хоть бубнами заглушает работный гул, всё одно работа его тайная в крепости явной скажется. Сразу узнаешь, что враг орудует под землёй.
– Как же так, если не видно, не слышно?
– На деле покажу, князь-отец наш, пустое слово не вымолвлю, руби-топор. Да и тебе недосуг со мной, мизинным человеком, длить разговор. Боярин к тебе пожаловал.
В дверях показался Яким, выжидательно посмотрел на князя.
– С делом?
– Важнейшим.
Плотник вышел. Кузьма последовал за ним.
– Как звать тебя, мастер?
– Федотом крестили, прозвище дали Руби Топор.
– Скажи, Федот, сделай милость: велика ли твоя артель, как обязанности распределяешь?
– Сколько пальцев на руках и ногах, такова и артель. Каждый палец равно на месте и одинако дорог. А для чего ты слова мои простые на берёсту записываешь?
– Для того, что немалое место в летописании займёт рассказ о градниках, с чьей помощью рос и мужал Владимир.
В Присенной горнице разговор тем временем шёл другой.
– Дурная весть подоспела, князь-государь Андрей Юрьевич, – начал Яким, словно трудную ношу сбросил. – Варисий докуку привёз. В самый тот день, когда мы оставили Вышгород, он, напротив того, возвернулся и по нашим следам сюда поспешил.
Князь сдвинул брови. Варисий, торговый гость, был отправлен в Царьград с кожей и куньим мехом. Вобрат его ждали с тонкими сукнами, нарядными тканями и особо ценимыми князем иконами строгого византийского письма.
– Варисию надлежит находиться при лодках с товарами, а лодкам, по всем расчётам, сейчас по Дунаю идти.
– Иван Берладник расчёты спутал. Товары, в Царьград плывшие, доставлены в город Берлад.
– Опомнись, Яким, князь Иван в оковах сидит, в земляной яме. Вряд ли великий князь ослушника выпустил.