- Что?.. Ах, да. Ну-ка, намочите мой платок.
Сбегали, намочили. Дали Лесю. И он пошел в учительскую, прижимая к носу влажную ткань.
Потом он минут пять посидел в прохладной учительской - с запрокинутой головой и платком на лице. Это было даже приятно.
- Ну что, Носов, - сказала наконец Нина Владимировна. - Все еще капает?
- Кажется, нет... - Лесь встал и посопел.
- Очень хорошо... Ну, что же теперь с тобой делать?
- В каком смысле? - сказал Лесь.
Виктор Максимович хмыкнул. Оксана Тарасовна тихонько застонала. Две молоденькие учительницы - музыки и рисования - весело переглянулись.
- А в том смысле, Носов, - охотно разъяснила директор, - что ты устроил драку, грубо нарушил дисциплину и теперь я вынуждена принять решительные меры.
- Зачем? - спросил Лесь, посопев (нос, кажется, припух).
- Затем, чтобы впредь такие безобразия не повторялись.
- Пускай не рисует, не будет и повторений, - ответствовал Лесь, ощущая полную правоту.
- Вязников, конечно, тоже виноват, - вмешалась Оксана Тарасовна. Однако начал ты! Зачем выяснять отношения кулаками?
Лесь посопел опять и разъяснил:
- Я, собственно, головой...
- Головой ты ему попал, в корпус, - уточнил Виктор Максимович. - А синяк под его глазом - несомненный след кулака.
- Да? - с интересом откликнулся Лесь. - А где он?
- Я же говорю: под глазом.
- Вязников где? Отчего со мной с одним разбираются?
- А оттого, голубчик, что твой... соперник направлен стирать со стены свое художество, - сообщила Нина Владимировна. - Не волнуйся, отвечать будете оба по справедливости.
- Это совершенно бессмысленно, - сказал Лесь с некоторым сочувствием к Вязникову. - Уголь от белой стенки не оттереть, придется закрашивать.
- С этим мы разберемся, - добавила строгости директорша. - Ты лучше скажи: с т о б о й что делать?
- Что хотите, - откликнулся Лесь со спокойствием плененного героя, который успел совершить задуманный подвиг.
- Чего уж тут делать-то, - заметил Виктор Максимович. - И так собственным носом поплатился человек. Можно сказать, искупил кровью.
"Музыкантша" и "художница" хихикнули и опасливо глянули на директоршу. Будто школьницы. Оксана Тарасовна (тоже еще молодая, но более опытная) сказала опять со стоном:
- Но как он будет сидеть на открытом уроке? Там мои коллеги из пединститута, речь пойдет об эстетическом воспитании, а он в таком виде...
Лесь опасливо тронул нос.
- Очень распух?
- В порядке твой нос! Но р у б а ш к а!
Лесь вспомнил, глянул себе на грудь. Мамочка! Десяток бурых пятен.
- Да-а... - тихонько вздохнул он.
- Вот тебе и да! Марш домой и переоденься. На этот урок не попадешь, но хотя бы придешь на пятый, на музыку.
Лесь бросил взгляд на "музыкантшу".
- Я, наверно, не успею.
- Значит, будешь прогуливать да завтра. По собственной вине, сообщила Оксана Тарасовна.
- А завтра воскресенье.
- Ты надо мной издеваешься, да?
- Отнюдь, - сказал Лесь.
- Брысь отсюда, - печально велела Оксана Тарасовна.
- Виктор Максимович, платок я выстираю и в понедельник принесу, - с достоинством проговорил Лесь.
- Буду весьма признателен.
- До свидания. - И, трогая нос, Лесь покинул учительскую.
- Вот сокровище растет, - сказала ему вслед утомленная педагогическими заботами Нина Владимировна. - Господи, скоро ли на пенсию?
- Он знаете на кого похож? - весело вмешалась "музыкантша" - На маленького бродягу-скрипача из фильма "Солнце Неаполя". Есть там такой персонаж, дитя итальянских улиц.
- Не итальянских улиц, а здешней окраины, - проворчала Нина Владимировна. - И не скрипач, а хулиган. Сорванец из Французской слободки...
- Ну, не скажите, - возразил Виктор Максимович. - Иногда сквозь сорванца проглядывает этакий... лицеист. Возьмите его эти "отчего" вместо "почему" или "отнюдь" и так далее... Кстати, дед его был знаменитый местный краевед и умелец, очень образованный человек...
- Все они образованные, - не сдалась директор, - только сладу нет. Этот Вязников - вообще профессорский сын, а что себе позволяет! Зачем он изводит Носова? Бессовестный...
- Совершенно бессовестный, - грустно согласилась Оксана Тарасовна. Зарезал меня без ножа. Его ведь теперь тоже нельзя на урок пускать с таким синячищем! А я так на этого Вязникова надеялась. Он и отвечает всегда прекрасно, и один из всех с бабочкой пришел... Ой, Нина Владимировна, я побежала, гости уже в классе, наверное...
- Ни пуха ни пера... Знаю, знаю, куда идти... А с этим Носовым вы все-таки еще побеседуйте после пятого урока.
- Думаете, он сегодня вернется в школу? Наверняка усвистал на берег и будет купаться до обеда. Смывать горести и заботы. Ох, до чего я ему завидую...
Лейденская банка
Оксана Тарасовна была, конечно, права, домой Лесь не пошел. Он заскочил в класс, ухватил ранец и отправился к морю. Неожиданный подарок судьбы - два часа свободы - очень улучшили его настроение.
Еще больше настроение повысилось, когда в гуще сухого бурьяна Лесь нашел желтый флажок с черным кругом.
Потом Лесь побеседовал с незнакомой девочкой, но почти сразу о ней забыл. Пошел по берегу и сквозь пролом в стене пробрался на территорию Заповедника.
Здесь был тот же берег, то же море, но мир был другим. От него веяло древностью. Лесь ощущал это не только душой, но и каждой клеточкой кожи - так же, как солнечное тепло и мохнатое касание морского ветерка. Запах сладковато-горьких трав и нагретых камней тоже был запахом тысячелетней старины. Камни были остатками храмов и крепостных башен.
Лесь доверчиво растворялся в окружающей его ласковой древности. И этому чувству не мешали даже пестрые группы туристов, которые бродили среди развалин в сопровождении энергичных тетенек с мегафонами. Впрочем, туристов было немного. И к, тому же Лесь знал, чувствовал, что за невидимой, но близкой гранью лежат совсем пустые Безлюдные Пространства...
Лесь миновал остатки базилики с редкими колоннами из пыльно-белого мрамора. Здесь берег стал ниже, обрыв превратился в отдельные скалы, которые теперь стояли поодаль от моря. А у самой воды тянулась полоса галечника, густо заваленная желтыми, обкатанными прибоем, глыбами.