— Конкретнее? Любое другое подходящее место находится не ближе двадцати километров от этого. С учетом скорости передвижения колонны в горах это лишние шесть-семь часов. А вдруг у них не было именно этого времени? Что, если им нужно было пробиться раньше? Хотя бы десятой частью первоначального состава, но раньше?
— Гениально! — не сдержал эмоций Розенцвейг. — А зачем бы это могло быть нужно?
— Увы, не знаю. Но причина должна быть крайне веской. Как, допустим, жизненно важное рандеву кого-то с кем-то. Или — тикающий взрыватель часовой мины.
— Гениально, — повторил майор. — И при этом вы всего лишь капитан. Не умеет ваше руководство ценить людей, — сообщил он Чекменеву. — У нас бы Сергей Васильевич давно бы стал полковником. В общем, так. Вы почти угадали. И мина у них была, и час «Ч» назначен. Грандиозный взрыв в Тель-Авиве или Хайфе, который, по некоторым данным, должен был послужить сигналом к вторжению регулярных армий сопредельных государств.
Тарханов не удержался, удивился матерно.
— Сначала мы думали, что речь идет о ядерной микробомбе. Потом это предположение отпало, поскольку ваш напарник, капитан Ляхов, случайно обнаружил это устройство и прихватил его с собой…
— Молодец! Не только стрелять умеет…
— Бесспорно, молодец. Доставил «артефакт» нам, специалисты на него посмотрели и зашли в тупик. Если считать его оружием, то принцип действия совершенно непонятен.
— Как такое может быть? — не понял Тарханов. — Если оружие — так оружие, а если нет — нет. Взрывчатка, простая или ядерная, соответствующие устройства ее инициации, поражающие элементы. Даже я в состоянии разобраться, а уж инженеры-пиротехники… Мне это напоминает фразу из одного романа: «В комнату вошел человек в форме полковника неизвестной армии». Да, и еще. Вы что же, ни одного боевика живьем не взяли? Когда меня стукнуло, их там еще хватало. Или Ляхов до прибытия подмоги в одиночку остальных перебил?
— Кое-кого взяли. Только никто ничего не знает. Темный народ. Или специалисты действительно выбиты, или цель каравана — только транспортировка, а получатели сидят где-то в другом месте. А насчет разобраться? Если бы все было так просто. В том-то и дело. Но мы не на теоретическом семинаре. — Чекменев сделал рукой отсекающий жест. — Суть в другом. Почему, собственно, мы с вами и говорим. Руководители или вдохновители террористов возлагали на эту штуку такие надежды, что вы с Ляховым объявлены кровными врагами всех правоверных, и наказание вам одно. Соответствующая фетва, или, по-нашему говоря, постановление высшего духовного авторитета, уже издано.
— Быстро работают, — только и сказал Тарханов. В том, что их фамилии стали известны, ничего удивительного не было. Любой местный житель приграничной полосы знал его в лицо, а уж соответствующие службы террористов наверняка располагали и более детальной информацией. А как умеют болтать у нас в войсках и штабах, ему рассказывать не надо. Не исключено, что какой-нибудь бойкий журналист уже и статейку накатал с приложением фотографий.
— Поэтому вам, Сергей Васильевич, самое время умереть, — с совершенно серьезным видом сообщил Розенцвейг. Подождал, как отреагирует капитан, не увидел ответной реакции и закончил: — Разумеется, с последующей реинкарнацией.
— Вы так серьезно к этому относитесь? Не проще замениться куда-нибудь в отдаленный гарнизон России? Кто меня будет искать в Петрозаводске, Вологде или Хабаровске? Да и зачем? Что пристрелить меня они не прочь — никаких сомнений. Если на мушку попаду. Но объявлять всероссийский розыск? Вот вашим коллегам здесь остерегаться надо.
— Это уже наша проблема, — успокоил его Розенцвейг. — А мстительность арабов, или, может, не только арабов, недооценивать не надо. Если они что задумали, десять лет искать будут. Тем более не только в бомбе дело. Вы там заодно ухитрились весьма уважаемого шейха шлепнуть, который с караваном шел. И священный предмет, при нем находившийся, исчез. Они это все на вас повесили, так что мстить намерены всерьез и основательно.
— Да, дела, — обреченно вздохнул капитан. В отличие от романтично настроенного Ляхова перспектива начинать новую жизнь под другим именем и с другой биографией его отнюдь не прельщала. Слишком много вопросов практического характера возникало сразу. — Впрочем, новобранцы Иностранного легиона до сих пор поступают именно таким образом. И ничего. Пока буду лежать, обдумаю и суть, и детали.
— Само собой. Неделька у вас еще есть, как говорят врачи. Заодно и мы понаблюдаем, не проявит ли кто повышенный интерес к этому госпиталю.
Когда гости собрались уходить, Сергей попросил Чекменева устроить ему встречу с Ляховым.