– Открывай глаза, – донеслось снизу.
Привалов посмотрел на ладонь. Она была испачкана птичьим помётом.
– Прошу прощения, – голубь стоял на снегу, красные лапы наполовину утопали в талой жиже, – но это и есть Библиотека. Она была синтезирована внутри моего тела, – в голосе птицы прорезались горделивые нотки, – и теперь находится в полном распоряжении Земли. Информация закодирована на молекулярном уровне. Ну да вы сами разберётесь. Руки вытирать не вздумай.
– Сейчас откроется нуль-канал до Земли, – прошелестел Сикорски у Привалова в ухе.
– Удачи, землянин, – попрощался голубь.
Прямо на снегу возникло тёмное пятно полутораметрового диаметра. Для того, чтобы обеспечить переброску Библиотеки, Земля использовала ресурсы, которых хватило бы на несколько тысяч обычных полётов. Но рисковать Библиотекой никто не собирался.
Прогрессор, неся перед собой обгаженную руку, вошёл в тёмное пятно и исчез.
2 июня 74-го года по земному летоисчислению.
Планета Надежда. Первый тёплый сезон. Ночь.
Голубь разгребал лапами в темноте кучу гниющего мусора. Куча была большой, но птица была упорна.
Время от времени голубь поднимал маленькую голову к иссиня-чёрному небу с быстро летящими облаками, подсвеченными с изнаночной стороны маленькой местной луной. Мёртвый костяной свет лился со стен разрушенных зданий. Чернел выжженный зев ближнего подъезда.
Наконец, птица нашла то, что искала – небольшой металлический цилиндр, погребённый под кучей гнили.
Голубь посмотрел на блестящую штучку одним глазом. Потом раскрыл клюв, ущипнул металл за край и тут же отпрыгнул назад.
По поверхности умклайдета пробежала дрожь. Внутри что-то зашевелилось: как будто мышь застряла в пакете и пытается выбраться.
– Ш-ш’шр-к’xщ, – тихо просвистело в воздухе.
Голубь поскрёб лапкой землю.
– Говорите на земной интерлингве, – распорядился он. – Я сейчас не могу вести беседы на галактическом. У меня модифицированы органы речи для общения с гуманоидами. Это крайне неудобно, но…
– Выпусти меня… – голос прозвучал тихо и жалобно.
– Разговор, интересный обоим собеседникам, – наставительно заметил голубь, – начинается не с требований, а с предложений. Вам это неизвестно?
– Выпусти, – застонало существо в цилиндрике.
Голубь ничего не ответил и заковылял прочь, чуть покачиваясь вперевалку и загребая перепончатыми лапами.
– Сколько ты хочешь? – донеслось из цилиндрика.
– Как это низко и как по-торгашески, – голубь сделал такое движение шеей, как будто у него свело клюв. – Но если вам угодно общаться на таком языке, извольте: вы сами выбрали подобную стилистику. Назовите свой идентификатор и номер в галактическом банке.
– Но, – сказало существо из цилиндрика. – я же не могу отдать всё, что у меня есть?
– Всё? – голубь издал какой-то глухой звук, отдалённо напоминающий смешок. – Нет, конечно, не можете. Всё – это очень мало. Пожалуй, я пойду. Потом загляну сюда… лет через сто. Или двести. К этому моменту вам, быть может, надоест сидеть в этой штуке. Насколько я понимаю, это гиперполевая ловушка. Остроумное устройство. Земляне – талантливый народ.
– Чего ты хочешь? – блестящий металл снова зашевелился.
– Подумайте лучше вот о чём, – наставительно заметил голубь. – Сейчас вы пленник, жалкий пленник. Аккумуляторов хватит на тысячу двести земных лет. Это очень долго – даже для вас. Итак, вы хотите свободы, и я могу помочь. Если сочту нужным действовать в ваших интересах. Но у меня есть и свои интересы. Я рассчитываю на небольшую финансовую помощь Диаспоры. А также и на вас лично. Вы подпишете контракт на услужение. Скажем, на пятьсот земных лет. Это гораздо лучше, чем сидеть в ловушке.
– То есть все мои деньги, выкуп со стороны Диаспоры и ещё пятьсот лет в рабстве? – осведомился цилиндрик.
– Ну, может быть, кое-что я вам оставлю, – с подчёркнутым сомнением в голосе сказал голубь. – Скажем, процентов пять от общей суммы на счетах. Вы получите назад по истечению срока. Ну и, конечно, я ожидаю щедрости со стороны ваших соплеменников. Вы же так сплочены.
– Пятьсот лет – это немыслимо, – сказало существо в цилиндрике.
– Я не торгуюсь, – голубь сделал головой жест, как будто он чистит клюв. – Мы никогда не торгуемся. Торговаться – грязная привычка, свойственная низшим расам. Таким как ваша. Счастливо оставаться.
Птица захлопала крыльями, тяжело поднимаясь в воздух.
– Подожди, – пискнуло из цилиндрика.
Голубь грузно сел на прежнее место.
– Ещё одна попытка сбить цену, – заявил он, – и я улетаю. Лет через сто, может быть, загляну снова… если вспомню. Но, скорее всего, не вспомню. У меня много дел.