– Я согласен, – голос в цилиндрике дрогнул. – Теперь выпусти меня.
– В делах не стоит торопиться. Сначала я переговорю с Диаспорой о выкупе. Разумеется, я буду говорить от имени землян, которые вас пленили. Мне так проще.
– Я не понимаю одного, – помолчав, сказало существо в ловушке. – Почему вы всё время лжёте? Ведь это когда-нибудь выяснится. Пусть даже через пятьсот лет…
– Мы не лжём, – надменно заявил голубь. – Ложь – это низость, а низость – это ваша прерогатива. Я всего лишь намерен пощадить самолюбие ваших соплеменников, а также сэкономить своё время и увеличить ваши – да, да, именно ваши! – шансы. Ваша раса и вы лично и в самом деле виноваты перед землянами, и ваши денежные мешки им за это платят. Я уже бывал посредником в подобных переговорах, и мне доверяют обе стороны. Думаю, и в вашем случае всё пройдёт успешно. Если же я буду говорить от себя, они будут отвратительно неуступчивы. В этом случае мне может и надоесть эта возня – тем самым ваши шансы освободиться сильно уменьшатся. Поэтому будем считать, что эту идею подкинули мне вы. В сущности говоря, так оно и было.
– Как? Когда? – цилиндрик звякнул.
– Ну, скажем так: ваша ситуация навела меня на определённые мысли, – продолжал разглагольствовать голубь. – Я вовремя задумался: а что посоветовало бы мне сделать существо, подобное вам? Низкое, лишённое понятия о чести, готовое купить свободу любой ценой? Разумеется, в своём воображении я несколько преувеличил ваш интеллект. Впрочем, вы ведь так любите похваляться своим умом. Эту провалившуюся операцию вы ведь тоже представите как очередной триумф вашего прославленного хитроумия…
– Мы представим?.. – существо в цилиндрике даже поперхнулось.
– Вы, конечно, кто же ещё. Ведь это же был ваш план, не так ли? – с удовольствием сказал голубь. – Вы придумали эту дурацкую идею с Библиотекой. Вы уничтожили население ни в чём не повинной планетки. Потом вы навсегда испортили отношения с Землёй. И хуже всего – вы втянули в это дело нас.
– Но это же вы заказали!.. – завизжала железка. – Это же вы хотели уничтожить Землю! И вы нас заставили…
– Вот как, мы что-то заказывали? Не припомню, – голубь шаркнул лапкой. – Ваша раса предложила нам некий план, не посвящая нас в подробности. Мы, по своей доверчивости, согласились участвовать в этой авантюре. Теперь, когда это привело к краху…
– Хватит же! Вы отлично знаете, чьи это были планы!
– План был ваш. Наш был только заказ. Вы его не выполнили. Теперь вы заплатите нам за это. Дорого.
– Когда-нибудь, – зло протявкала металлическая штуковина, – мы с вами расквитаемся. Тогда…
– Что – тогда? – голубь презрительно задрал клюв к темнеющему небу. – Это ваше «тогда» никогда не наступит. Что вы вообще можете? Вы бездарны. Вы торгуете технологиями, не понимая их сути. Вы продаёте дикарям огонь и колесо, а народам более продвинутым – электричество, дизельный двигатель и нуль-транспортировку. Но вы не в состоянии создать что-то своё. Поэтому пробавляетесь грязной работой.
– Вы ничем не лучше, – огрызнулось металлическое существо. – Вы сами никогда ничего…
– Хватит болтовни! Мне хорошо известна ваша манера втягивать собеседника в бессмысленные разговоры, пытаясь что-нибудь выклянчить. К делу. Для того, чтобы вас спасти, мне нужен ваш личный идентификатор и код галактического счёта. Итак, я слушаю…
– Знаете, – сказал голос из цилиндрика, – лучше я подожду. Тысяча двести лет или сколько там? Не так уж долго, на самом-то деле. А вы как-нибудь обойдётесь без наших денег и без моих услуг. Служить ещё какому-то крылатому дерьму…
Голубь посмотрел на цилиндрик одним глазом.
– Вот даже так? Что ж. Вы пожалеете. Очень сильно.
Цилиндрик сильно вздрогнул, как бы пытаясь подняться, но вместо этого покатился вниз, к основанию мусорной кучи, где стыла покрытая тонким ледком мёрзлая лужа. Металл подломил ледяную корочку, и тяжёлая вещица с бульканьем ушла под воду.
– Красивый жест, хотя и нелепый, – сказал голубь, подпрыгнул, расправил тяжёлые крылья и поднялся в воздух.
16 августа 74-го года по земному летоисчислению.
Планета Надежда. Сухой сезон. Вечер.
Рудольф Сикорски расстелил на траве плащ-палатку болотного оттенка и с ненатуральным кряхтением сел на землю. Привалов потыркался рядом, пытаясь как-то пристроиться. Стоять перед сидящим было неуютно и унизительно, садиться на грязную мокрую траву – тоже. В конце концов он сел на корточки, мысленно проклиная психологические приёмчики шефа. Пару раз он удостаивал своего молодого сотрудника доверительного разговора, и оба раза оформлял дело так, чтобы тому было максимально неудобно сидеть.