– Два варианта, – так же быстро сказал Привалов. – Первый – «истощающий расцвет»: сильное, но недолгоживущее социалистическое государство. Надрывающееся под собственной тяжестью и больше не способное подняться никогда, так как человеческий материал израсходован. Ну, как с Россией в двадцатом. Второй вариант – всемирная социалистическая империя, длительная стагнация, потом взрыв активности окраин и деградация по второй модели. Это просчитывали для Саракша. Хонтийцы в это чуть не вляпались… И что?
– Вот то самое. Земле передали очень специфический набор знаний и технологий. Очень продвинутых: у нас таких ещё долго не будет. Но если посмотреть на них с прогрессорской точки зрения, получается очень нехорошая картинка. Какая – говорить не стану, этого не должен знать никто… кроме меня, разумеется. Но мы просчитали модель. В итоге – выход на деградационную кривую через тридцать-сорок лет, потом воронка сужающихся решений и крах. Правда, сначала ожидается научный и технологический бум. Плодами которого, видимо, намеревались потом воспользоваться наши друзья голубки… Но знаешь что? Я почти уверен: этот план придумал человек. Прогрессор. Очень хороший прогрессор. Нужно быть первоклассным профессионалом и знать земную цивилизацию как родную, чтобы изобрести нечто подобное. Я даже не уверен, что мы сумели увидеть все возможные последствия. Чувствуется рука мастера. Думаю, это мой тёзка Целмс, узнаю его стиль… Ты знаешь, кто такой Целмс?
– Да, – ответил Саша, изо всех сил стараясь изобразить отсутствие интереса к предмету. – Я знаю, кто такой Целмс.
– Он был одним из лучших теоретиков нашего времени, – сообщил Экселенц. – И он предал Землю. Он пытался строить на разных планетах общества с уровнем развития, сравнимым с нашим. Скажу тебе больше: ему это несколько раз почти удалось. А сейчас он, похоже, решил заняться Землёй. Если бы не моя обычная подозрительность…
Рудольф Сикорски замолчал.
Саша, затаив дыхание, ждал, что шеф скажет что-нибудь ещё. Не дождался.
– Понятно, – наконец, выдохнул он. – А что теперь делать с голубями? – он тут же мысленно обругал себя за то, что более умного вопроса ему в голову не пришло.
– Ничего не делать, – вздохнул Сикорски. – Справиться своими силами мы с ними не можем. Это очень древняя и очень сильная цивилизация. Жаловаться галактам, даже если мы когда-нибудь до них доберёмся? Бесполезно. Нам просто не поверят. У нас нет никаких доказательств. Птички вне подозрений, как английская королева.
– Как супруга Цезаря, – поправил его аккуратный Привалов.
– Один хрен… Я думаю о другом. Это всего лишь начало атаки на человечество. Пристрелочный выстрел. А я – из последних, кто ещё что-то понимают в этих делах. И я совершенно не вижу того, кому я мог бы сдать дела, когда придёт время…
Саша почувствовал, что задыхается от волнения. Он понимал, что шеф удостоил его… чего именно – он ещё не знал, но такая откровенность со стороны подозрительного Экселенца была чем-то из ряда вон выходящим.
– А где сама Библиотека? – Привалов решил, что он теперь имеет право на кое-какие вопросы.
– Теперь я думаю, – как ни в чём не бывало продолжал Сикорски, – что они могли поступить и хитрее. Например, рассчитать, что их план будет раскрыт, и специально выдать нам набор тех знаний, развитие которых они хотели бы блокировать. Хотя нет, это не удалось бы. О содержимом Библиотеки знал только я. А я стёр себе лишнюю память. Меньше знаешь – лучше спишь.
Он бросил обломок человеческой кости в воду. По воде пробежал едва заметный круг.
– Тот кусок дерьма, которым голуби нас угостили, – наконец, соизволил он ответить на вопрос, – лежит в дальнем пыльном углу Музея Внеземных Культур. Я сам не знаю, где: память об этом я стёр себе тоже. Это записано в документе, лежащем в очень закрытом архиве. Если до него и доберутся, то весьма нескоро.
– Ещё есть эксперты… – Привалов поймал себя на умничанье и тут же попытался оправдаться, – ну да, я понимаю, они тоже… но ведь, говорят, даже из стёртой памяти что-то вытаскивается? Или мы их того… ликвидировали? – он почувствовал, как глупо это прозвучало, и окончательно смешался.
– Много ты понимаешь в ликвидациях. – проворчал шеф. – Напоминаю тебе главное. Сотрудник Управления – это человек, который должен быть готов в любой момент погибнуть по приказу начальства. Более того: сотрудник Управления должен быть готов отдать жизнь по приказу начальства, с которым он не согласен или который не понимает… или о котором даже не подозревает.
– Да, я знаю, – Саша поскучнел. Сентенцию о долге сотрудника он слышал от Сикорски далеко не первый раз. Обычно она означала, что Саше прямо сейчас свалится на голову какая-нибудь нудная работёнка, требующая минимума героизма и максимума добросовестности. Похоже, много обещавший разговор по душам закончен…