– До свидания, – он сделал над собой усилие, чтобы это прозвучало хотя бы вежливо. Убрал скорчер на место, покрепче взялся за руль, тронулся.
Через полминуты велосипед налетел передним колесом на дымящийся осколок янтарина и обиженно звякнул, ловя подвеской колдобину.
В ухе тихо засвистел микрофончик.
– Алекс, ты на месте? – голос шефа, Рудольфа Сикорски, более известного как Экселенц, был еле слышен. Привалова это раздражало: эти новые штучки на спутанных квантах были довольно-таки громоздкими и неудобными в использовании. Зато, в отличие от волновой связи любого типа, их сигналы не могли быть блокированы или перехвачены даже теоретически. Расстояние тоже не играло роли: если Сашу схватят и куда-нибудь уволокут – пусть даже в другую Галактику – голос в ухе не исчезнет.
– Еду, шеф, – ответил Привалов. – Они уже там? – позволил он себе лишний вопрос.
– Ещё нет, – вопреки обыкновению внятно ответил Сикорски. – Но поторопись. Опоздать к первому контакту…
– Йес-с-с! – состроумничал Саша, чуть было не прикусив язык: велосипед опять тряхнуло. Потом ещё и ещё раз: асфальт кончился, началась брусчатка. Поворот налево, косая тень памятника какому-то местному герою, и он выехал на площадь.
Саша здесь бывал не раз, и каждый раз поражался, насколько площадь огромна: огромное каменное пузо, выпяченное к серым небесам. Вдали виднелась хрупкая чашечка фонтана.
Саша сжал зубы, ожидая тряски: площадь была вымощена диким камнем. Чуть приподнявшись над сиденьем, сильнее нажал на педали. Велосипед со звоном покатился вперёд, щёлкая переключателем скоростей.
До фонтана он доехал без приключений. В мраморной чаше среди тускло поблёскивающих жилок инопородных вкраплений плескалась дождевая вода. Чашу охраняли два мраморных пса с тяжёлыми, потёртыми ветром, мордами. На спине одного из них восседал местный бурый голубь: крупный, раскормленный экземпляр пернатого.
Привалов аккуратно положил велосипед на брусчатку и стал осматриваться в поисках удобного места.
Голубь повёл круглой головой туда-сюда, искоса посматривая на пришельца чёрным глазом с тонким багровым ободком. Саша пригляделся к пернатому. При ближайшем рассмотрении оказалось, что клюв у голубя хоть и короткий, но плоский, а на лапах заметны рудиментарные перепонки. Видимо, предки голубя некогда обитали в местных водоёмах. «Гадкий утёнок» – почему-то подумал Привалов.
Под взглядом человека птица несколько раз тяжело взмахнула крыльями, как бы собираясь взлететь, но потом всё-таки решила остаться.
В конце концов Саша устроился на ступеньке вблизи псов, спиной к фонтану. Откинулся назад, почувствовав спиной спокойное тепло нагретого за день мрамора. С наслаждением вытянул затекшие ноги и приготовился ждать.
14-е октября 73-го года по земному летоисчислению.
Планета Надежда. Второй тёплый сезон. Поздний вечер.
Привалова отправили на Надежду в порядке обычной практики перед первым самостоятельным заданием. До того он успел поработать на новооткрытой планете Лу и на Саракше – сначала под началом Раулингсона, а потом и у самого Комова. Здесь молодому курсанту повезло ещё раз: он угодил в группу сопровождения Рудольфа Сикорски, которому в очередной раз приспичило оторвать тощий зад от начальственного кресла, чтобы лично проинспектировать состояние дел на любимой планете. Сикорски парня заметил и приблизил.
Саша отчасти понимал, почему выбор Сикорски пал на него. Он был молод, сообразителен, перспективен – во всяком случае, ему хотелось на это надеяться – и к тому же безупречно лоялен по отношению к Земле.
Странная это штука – лояльность. Казалось бы, в ситуации, когда никакой разумной альтернативы честной службе на благо Человечества в принципе не существует, подобная проблема просто не должна возникать. Но Саша отлично знал, что случаи измены в рядах КОМКОНа имели место. Редко, но с удручающей регулярностью. Хорошо ещё, если недовольные уходили в диссиденты, как, например, небезызвестный Айзек Бромберг – эти, по крайней мере, не изменяли Земле как таковой. Но случалось и другое – когда матёрые волки, проработавшие во внеземелье лет по двадцать-тридцать, вдруг исчезали на пустяковом задании, чтобы потом проявиться в самый неподходящий момент и всыпать лихого перцу в завариваемый КОМКОНом суп. Хуже того, некоторым особенно ловким изменникам удавалось всерьёз нарушить планы Земли. Привалов мог бы навскидку назвать парочку звёздных систем, информация о которых в последнее время стала подозрительно скудной, а работа по ним – совершенно секретной. Мог бы припомнить и кое-какие имена. Ну, например, имя пресловутого Руди Целмса, за которым до сих пор гонялось половина Управления… Мог, но не стал бы. И ни за что на свете не стал бы заводить такой разговор первым. Потому что в своё время Серосовов, услыхав от Привалова какую-то глупость на эту тему, поморщился и сказал – «у-у, секретами интересуемся… а хочешь, расскажу, что у бабы под юбкой?» КОМКОН жил по принципу «меньше знаешь – лучше спишь», и щенячьему любопытству не потакал.