Это утро наступило, и мы втроем поплыли к борту "Профессора Тимирязева", глубоко поднырнули под него, чтобы под водой пересечь непроходимую над водой границу времени. А уж когда тот, я номер 4, падал с борта, в шесть рук поймали его, как летающего "карася", и не дали ему потерять плавки.
Если кто понимает ситуацию, то с борта нашего судна видели, как я один упал в воду, а вынырнуло нас уже четверо, и спасать надо всех, потому что все мокрые. Ну, когда поднимали первого еще ничего, второго тоже не очень обратили на схожесть внимание, а третьего уже от страха выронили, так как видели, что за ним и четвертый я цепляюсь. А день рождения на судне, напоминаю, было позавчера, но и при самой большой пьянке, по материалистическому пониманию мира могло только двоиться, ну, троиться, а я же, в общем, уже четвертым из воды вылез.
Короче, стоим мы втроем на палубе, потому что вся команда кинулась врассыпную и этот наш номер 4, в плавках, с ними же убежал, потом, как ему это все тоже было в новинку. Стоим, уточняю, втроем, без плавок. Солнце в зените, жара, потеем, ждем, когда народ успокоится, и точно, первым робко подошел наш номер 4 в плавках. Видимо, его отправили к нам парламентером, потому что он был на нас зеркально похож, и потому, всем так казалось, быстрей найдет взаимопонимание с нами знакомыми незнакомцами.
Этот четвертый в плавках, в общем, подходит к нам на полусогнутых и пытается вступить в международные переговоры:
Шпрехен зи дойч, Ду ю спик инглишь, Парле...
- Три пары плавок тащи, урод,- ответил я ему без переводчика, потому что считал себя номер 1 и уже привык командовать.
- Овкос, - пролепетал номер 4, и убежал за плавками.
Пришлось ждать, потому что на неизбалованном советском судне не сразу нашлось такое количество запасных плавок, так что принесли одни плавки, одни трусы, а мне достались плавки, но узкие - женские, потому пока я командовал отделением своих двойников или тройников, народ выбрал лучшие куски одежды.
Затем нас представили капитану, не сразу конечно, подождали, пока он перестанет бояться. Ну, капитан наш все-таки личность геройская, в, конце концов, к нам подошел и представился, мы тоже назвались, отчего он надолго замолчал. Да и объяснять было в принципе бесполезно: на советском мирном судне вдруг оказывается вместо одного моряка-комсомольца, еще три точно таких же моряков, свободно говорящих по-русски, знающих корабль, как свои пять пальцев. Что это диверсия, уже никто не сомневался, кроме номеров 1, 2, 3 и даже наш четвертый стал жаться к нам, потому что остальная часть команды и ему стала также не доверять, ведь его принадлежность к судну определялась только одетыми на нем знакомыми плавками в полоску. А такие плавки для ЦРУ подделать было раз плюнуть, раз сразу целых трех советских моряков сварганили за короткое время, едва один нырнуть успел - уже четверо вынырнуло. Мы, конечно, попробовали рассказать, что с нами на самом деле случилось, но как доходили до рассказов о летающих "карасях", то команда просто умирала от хохота. Вот по этому наличию юмора, и признали нас соотечественниками, но почему по одному загранпаспорту на судне находится четыре человека - это никому все равно не объяснишь. Вначале хотели в прямом эфире радировать в родное пароходство, что так, мол, и так, был один, а стало четверо. Поразмышляв, отбили самым секретным кодом такую телеграмму и стали ждать ответа, который пришел незамедлительно, открытым и обидным текстом, что надо закусывать, особенно в жару.
Уж только после такой обиды капитан дал согласие на научный эксперимент, что мы все четверо: двое в плавках, один в трусах и я, в женском купальнике, прыгнем с борта вниз, а потом станем нырять за трусами и плавками, и так узнаем истину. Все четверо забрались на край борта, ослабили резинки у трусов и по команде капитана упали за борт.
В общем, вчетвером на острове тоже хватило места, и "караси" понравились и нашему четвертому собутыльнику, а когда пришло утро, при котором снова показывался "Профессор Тимирязев", даже не хотелось покидать остров - вчетвером, конечно, и на необитаемом острове живется веселей.
Ну, когда я - номер 5, прыгал с борта в плавках в полоску, мы его поймали уже вчетвером, не дали нырнуть, а когда впятером поднялись на борт, то ни команда, ни капитан, ни номер 5 ничего про наш эксперимент не помнили, поэтому снова послали парламентером меня номер 5:
- Шпрехен зи дойч, Ду ю спик инглишь.
В общем, повторился тот же полный Овкос, но мы уже впятером уговорили капитана не давать телеграмму в пароходство о странном происшествии, чтобы не нарваться на обидный ответ. Вот потому уже через час на край борта встали четверо: мои я номера 1, 2, 5 и сам капитан корабля. На этот раз мы подстраховались и оставили на судне я номера 3 и 4, чтобы они нас потом вспомнили. Вся новая команда вместе с капитаном отважно ослабила резинки трусов и, за многие тысячи лет пережив уже с нашим капитаном всю эволюцию на этом острове, представляющем скрытую временную ось земли, мы снова поднырнули под борт "Профессора Тимирязева" и голыми предстали перед командой. Заметьте, в прошлый раз мы ныряли вчетвером, то есть я номера 1, 2, 5 и капитан, но на судне мы не нашли оставленных нами в прошлый раз двойников номеров 3, 4. Это было судно с той же стандартной командой, где был всего один я - номер 6, если считать от рождества Христова, то есть меня, ну, и свой собственный капитан - по-нашему номер 2, а по-ихнему единственно настоящий, потому что никто ничего не помнил, ну, как мы без трусов за бортом ныряли.