Когда он дополз до тела своей любимой, к нему подошёл боец и прострелил ему голову из пистолета.
— Зачем? — спросила Самболь, поднимаясь на ноги.
— Оказал сопротивление при аресте — ответил боец.
— Меня ждёт такая же участь, офицер Нгуен? — спросил Умник.
— Может быть. Но не сегодня, я слишком устала. Ты не растерял своё дерьмо?
— Всегда к вашим услугам, офицер — улыбнулся Умник.
— Сегодня полиция Марса обнародовала имена троих террористов, совершивших нападение на склад взрывчатых веществ горнодобывающей компании «Урал-Бергверке». Ибрагим Коулман, тридцать девять лет. В прошлом шахтёр на спутнике Юпитера Ио. Несколько раз был осуждён за грабежи, разбойные нападения и саботаж горных работ. Надежда Гленн, тридцать два года. Работала на открытом месторождении во впадине Нили. Хуан Лебедев, тридцать пять лет. Инженер-геолог и специалист по взрывным работам той же компании «Урал-Бергверке». Хуан мог знать о поставке...
Трейси выключила телевизор.
— Оставь, включи обратно — сказала Самболь и попыталась отнять пульт.
Они лежали на кровати.
— Хватит на сегодня новостей — сказала Трейси.
— Но они так и не сказали о бомбе. Что её уже там не было.
— Ну и что, правительство всегда врёт в новостях!
— Да, но значит эта бомба может быть и где‑то здесь, и рванёт в любой момент.
— Ничего, ты меня своим телом от взрыва прикроешь!
— Хм-м, и как же я это сделаю? — улыбнулась Самболь. — Может быть, вот так?
— Да, примерно так.
Самболь подняла тонкую прямоугольную подвеску с цепочки на груди Трейси и ткнула её конец в порошок, рассыпанный в фольге из‑под жевательной резинки.
Она снова видела Юпитер. Возможно, он постоянно вспоминался ей потому что его вид по-настоящему впечатлял тогда, на войне в космосе. Только теперь она решила, что поняла и весь смысл того, зачем вокруг него бесконечно крутятся угнетаемые в орбитальных тюрьмах заключённые, и рабочие в глубоких шахтах на спутниках. Все они надеялись, что Юпитер станет наконец новой звездой, более счастливой, чем стареющее Солнце.
— Я схожу на эту консультацию, Трейси — сказала Самболь, уставившись в потолок, и не услышала ответа.
Трейси спала, повернувшись спиной, и почесала своё бедро. Самболь накрыла её одеялом.
Марсианские женщины
Агнешка, лёжа в постели, дотянулась рукой до шнура и приоткрыла жалюзи. Наступало утро по единому космическому времени, однако здешнее Солнце, казалось, много дней висело на одном и том же месте в пёстром небосводе. Оно очень медленно ползло к своему зениту — один день здесь занимал почти весь год.
Из центра города вздымался гранёный минарет из белого камня, распускавшийся в вершине как цветок. Выше него был только зеркальный небоскрёб межпланетного банка, затерявшийся в мутных облаках. С вершины минарета транслировался мужской голос, нараспев призывавший людей молиться. Он был записан на плёнку и передавался из динамиков под каменными лепестками, отчего приобретал металлическое звучание.
Надир провёл указательным пальцем по горбинке на носу Агнешки и вскочил с кровати, чтобы пройтись по небольшому коридору и скрыться за дверью ванной комнаты. По пути он включил вентилятор на потолке.
— Ты собираешься уходить? — спросила Агнешка, поёживаясь от ветерка и потирая свои плечи. — А, ты за этим...
В ванной зашипела вода и было слышно, как её струи бьются о стенки душевой кабины. Агнешка приподнялась и стала разглядывать город сквозь жалюзи. Когда Надир обтёрся полотенцем и вернулся, она вдохнула и собралась что‑то сказать, но он жестом попросил её не продолжать. Он натянул чистые брюки и выглаженную белую рубаху из гардероба, сел на колени и начал кланяться углу комнаты, касаясь лбом ковра. Агнешка умилённо улыбалась при виде проступавших лопаток на его спине. Её золотые зубы блестели на свету из окна.
— А куда собралась ты? Что за работа? — спросил он после молитвы, усевшись на ковре.
— Марсиане, отщепенцы. Наивные ребята. Произносят громкие слова, а когда доходит дело до драки они мочатся в штаны.
— Что в этом плохого? — Надир лёг в кровать рядом с Агнешкой.
— В чём?
— В том, чтобы мочиться в штаны от страха? Когда я был Фидаином, в первом бою у меня из члена вылетела трубка и я залил весь свой скафандр.