В скафандре не больно-то забудешь застегнуть ширинку!
Через месяц после посадки Шильдер поймал Лира именно на этом. «Ширинка» в вакуумном скафандре — это специальная трубка из мягкой резины, надеваемая на член. Трубка ведет к пузырю, снабженному пружинным зажимом. Чтобы воспользоваться приспособлением, нужно открыть зажим. После отправления нужды зажим закрывается и открывается наружная защелка, через которую пузырь и опорожняется. Подобная конструкция существует и для женщин, но там применяется катетер, который для мужчин неприемлем. Скажу только, что конструкции еще далеко до совершенства и что нужно еще много работать, чтобы она стала более или менее надежна. Нехорошо, когда половине человечества угрожает лишиться того, ради чего она существует.
Лир совершал долгую прогулку. Глазел на марсианский ландшафт — равнину под фиолетовым небом, над которой постоянно висела дымка оранжевой пыли. Лир нуждался в пространстве. Целый час он провозился с коммуникатором пришельцев в помещении, где потолок был слишком низок, а все остальное грозило задеть его костлявые ребра.
Возвращаясь с прогулки, он встретил выходившего Шильдера. Тот обратил внимание, что внешняя застежка «ширинки» открыта. Лир пробыл снаружи несколько часов, и если бы он попробовал помочиться, его ждала бы мгновенная смерть.
Мы так и не узнали, о чем они говорили там, снаружи. Так или иначе, Лир ворвался в помещение базы, покраснев до ушей, бормоча что-то себе под нос. Он ни с кем не заговаривал. Психологи НАСА не должны были пускать их вместе на такую маленькую планету. Но должно быть, среди них нашелся чересчур умный специалист. Пусть же это останется на его совести!
Конечно, рассматривались кандидатуры многих таких же знающих астрофизиков, как и Лир, но все они были намного старше. Шильдер же налетал в космосе тысячи часов и был одним из первых людей на Луне.
Среди всего остального, пришельцы оставили на станции работающий коммуникатор. Судя по огромным столбам-подпоркам, он дьявольски много весил. Это был огромный механизм, настолько большой, что строители базы, скорее всего, собрали сначала его, а потом уже начали возводить стены. Благодаря этому у Лира было около квадратного метра площади, где он мог свободно стоять, выпрямившись во весь рост.
Но даже он не знал, зачем коммуникатору находиться на втором этаже базы. Этот механизм мог посылать сигналы хоть вниз, сквозь всю планету. Лир убедился в этом, когда изучал его. Он передавал информацию при помощи азбуки Морзе на Детектор Массы на борту «Персиваля Ловелла», находившегося в это время по другую сторону Марса. Лир установил как-то Детектор Массы рядом с коммуникатором на хорошо закрепленной платформе, не боящейся вибрации. Детектор вычертил волны с настолько острыми вершинами, что некоторым из нас показалось, будто они чувствуют исходящее из механизма гравитационное излучение.
Лир был влюблен в этот аппарат.
Он не приходил обедать. А если приходил, то пожирал еду, словно оголодавший волк.
— Там внутри расположена тяжелая точечная масса, — рассказывал он нам с набитым ртом через два месяца после посадки. — Эту массу заставляет вибрировать электромагнитное поле. Смотрите, — он выдавил из тюбика на стол приправу и начал рисовать пальцем, макая его в пасту. Головы сидящих повернулись в его сторону. — Возникающие гравитационные волны очень слабы, так как масса очень большая и амплитуда почти не отличается от нуля.
— Что это за точечная масса? — спросил кто-то из нас. — Нейтронная материя? Как в ядре звезды?
Лир покачал головой и запихал в рот следующий кусок хлеба.
— Нейтронное вещество такого размера было бы нестабильно. Я бы сказал, что это больше всего похоже на квантовую черную дыру. Хотя как измерить ее массу, я не знаю.
— Квантовая черная дыра? — изумились мы.
Лир с довольной миной кивнул.
— Можно считать, что мне повезло. А ведь я был против полета на Марс, считал, что на такие деньги можно исследовать целую кучу астероидов. — Он встал из-за стола, ударившись головой о потолок, отодвинул поднос и пошел заниматься своими делами.
В тот самый день, как Лир оставил защелку в своем скафандре открытой, Шильдер наложил на него взыскание. Лир ценил одиночество этих прогулок, вот они и кончились. Шильдер представил ему список людей, с которыми он мог выходить наружу — шесть человек, на которых Шильдер мог положиться. Разумеется, это были люди с высокой самодисциплиной, менее всех склонные симпатизировать образу жизни Лира. С таким же успехом он мог попросить самого Шильдера с ним прогуляться.
Поэтому он больше никуда не ходил. Теперь мы все хорошо знали, где он находится. Как-то я остановился под ним, наблюдая сквозь решетчатое перекрытие. Он закончил демонтаж защитной оболочки, покрывающей гравитационный генератор. То, что из-под него показалось, напоминало немного кусок компьютера, немного электромагнитную катушку, а квадратная таблица с кнопками могла бы быть инопланетной пишущей машинкой. Лир старался определить порядок подключений, не снимая изоляции с проводов, применяя для этого датчик магнитной индукции.
— Как дела? — спросил я.
— Так себе, — ответил он. — Очень мешает изоляция, а я боюсь ее снимать. Трудно себе представить, какая огромная энергия течет по этим проводам, так они хорошо экранированы. — Он улыбнулся мне сверху. — Хочешь, кое-что покажу?
Я с готовностью кивнул.
Он переключил что-то над темно-серой круглой панелью.
— Это микрофон. У меня ушло довольно много времени, чтобы его найти.
— Затем, отключив микрофон, он оторвал ленту с регистратора Детектора Массы и показал мне на ней плавные синусоиды. — Смотри, это звуки моего голоса, наложенные на гравитационные волны. Они не исчезнут, пока не достигнут края Вселенной.
— Лир, ты говорил в столовой о квантованных черных дырах. Что это все-таки такое?
— Гм-м. Видишь ли, прежде всего это черная дыра.
— Ясно, — кивнул я. Лир нас просветил еще во время полета.
Когда не очень массивная звезда исчерпывает ядерное топливо, она сжимается, превращаясь в белого карлика. Звезда величиной с Солнце может сжаться до десяти миль в диаметре и будет состоять из плотно прижатых друг к другу нейтронов — самого плотного вещества во вселенной. Но гигантские звезды меняются не совсем так. Когда такая звезда состарится, когда царящие у нее внутри давления газов и излучения делаются настолько слабыми, что удержать силы гравитации становится невозможно, звезда начинает проваливаться внутрь себя, пока гравитация не втиснет ее в сферу Шварцшильда и она не исчезнет из нашей вселенной. Что происходит с ней дальше, нам неизвестно. Сфера Шварцшильда — это граница, сквозь которую не проходит ничто, даже свет. Звезда перестает существовать, но масса ее превращается в дыру в пространстве, являющуюся, возможно, воротами в иную Вселенную. Черную дыру может оставить после себя только сжимающаяся звезда, — говорил нам Лир. Могут существовать даже целые черные галактики. И никакого другого способа образования черных дыр нет.
— Почему?
— В настоящее время считается, что только умирающие звезды могут дать жизнь черным дырам, но вполне вероятно, что было время, когда черные дыры образовывались в нашем измерении и из других источников. Вполне возможно, что этот процесс происходил во время Большого Взрыва, давшего жизнь нашей вселенной. Силы, высвободившиеся во время взрыва, могли в некоторых областях втиснуть материю в сферу Шварцшильда. То, что после этого остается, и называется квантованными черными дырами.