Сидят с ветеранами девичьей команды В. В. Дмитриев, бывший их сержант, а теперь полковник, и бывшие командиры рот М. Д. Засимук — теперь мастер в типографии офсетной печати, А. П. Щипунов — мастер Кировского завода, А. И. Лазарев, ставший доктором технических наук, и бывший старшина Л. С. Рыженькин, работающий теперь на электромашиностроительном заводе.
Сидят за столом ветераны. Не раз еще поднимут бокалы — за нашу победу, за нашу армию, за дружбу. А потом пойдут танцевать, и Елизавета Александровна Самойлович, пополневшая, но все еще красивая, вскочит первой и закружится по комнате. И тяжеловатый Хижняк тоже встанет, обнимет ее и напомнит:
— А ведь помнишь, что говорила, когда тебя ранило!
Она помнит… Когда мина раздробила ей ступню, плакала: «Застрелите меня, ребята, не хочу жить калекой». Хижняк подошел к ней тогда, наклонился к носилкам: «Да что ты, Лиза, мы еще вальс танцевать будем». И правда, танцуют. Даже через тридцать лет.
И Егор Сергеевич тоже пойдет — и с Лизой, и с Верой, и с Ниной, хотя, по правде сказать, танцевать-то по-настоящему не умеет. Но будет танцевать с ними, будет смотреть на них и вспоминать пережитое вместе — войну, девичью их команду, все то, что так свежо в памяти и чего никогда не забыть.
Служебным собакам похвальное слово
Идея Ирины Стоян
Посетители музея-диорамы «Прорыв блокады Ленинграда» часто обращают особенное внимание на группу персонажей, изображенных на полотне, идущими почему-то в обратную сторону, на правый берег Невы, в то время когда все стремятся попасть на левый. Эта группа состоит из девушек, управляющих собачьими упряжками. Пока не наладили переправу через Неву, раненых с поля боя вывозили девушки на собачьих упряжках. На передовую они доставляли стальные щитки для укрытия бойцов, мины, мотки колючей проволоки, заряды взрывчатки для подрыва вражеских укреплений, а обратно возвращались с ранеными. При помощи служебных собак девичья команда эвакуировала из-под огня 1800 бойцов.
Всему Ленинградскому фронту была известна удивительная военная часть с не менее удивительной «живой военной техникой». Это часть военных дрессировщиков и их служебных собак. Собаки на Ленинградском фронте были редкостью, но вдвойне удивительно было то, что управляли этой «техникой» совсем молоденькие девушки-бойцы, военные дрессировщики 34 отдельного инженерного батальона миноразыскников и истребителей танков. «Девичья команда» быстро обрела самую добрую славу у участников прорыва блокады Ленинграда.
Представляем вашему вниманию уникальное интервью, взятое журналистом Еленой Типикиной у сержанта «Девичьей команды» Елизаветы Самойлович.
Я была бойкой девчонкой. Спуску мальчишкам не давала. На родной Петроградской стороне, на Ропшинской улице прошло все мое детство. Мой папа был музыкантом, тапером. Очень любил собак. О чем может мечтать настоящая пионерка, любящая собак? Конечно, о немецкой овчарке. Немецкая овчарка — это предел мечтаний юного собаковода.
Любимый старший брат подарил мне клубного щенка. Это было в 1936 году. Щенка я назвала Джульбарсом. Чепрачный немец, крупный, яркий он был удивительно талантливой и способной собакой. Нас, юных собаководов, в те годы в Ленинграде было много и к нам относились очень серьезно. Смотры, парады, всесоюзные съезды — нам с Джульбарсом везде удалось побывать, даже на страницах «Пионерской Правды». Наша ленинградская команда за несколько лет перед войной выиграла Всесоюзный смотр-соревнование. Вот, на фото, я — вторая справа. А первая — Риточка Меньшагина — наш командир отряда. Вот, мы дети еще — галстуки пионерские, знамена, барабаны. С Ритой бок о бок нас провела судьба по жизни. И провела, и хранила, но об этом потом. Дрессировали мы собак «по-взрослому». Учителя были очень строгие. Растили собак для дела, не для забавы. Связная служба, следовая, «задержание», охрана…
В 1939 году тихо началась Финская война. Джульбарса мобилизовали. Но перед тем, как собаку призвали на фронт, мы переучивали его, готовили на заставу. Джулик должен был работать… молча, чтобы не выдать расположения наших. Пес мимикой, движением показывал, что обнаружил кого-то. Солдат, которому достался Джульбарс, писал мне домой благодарственные письма: «Чудо, что за собака! Спасибо тебе, Лиза, за Джульбарса». Знаю, что они имели несколько задержаний, правительственную награду, а потом… потом связь с ними прервалась и больше никогда ни о солдате, ни о собаке я ничего не слышала. Долго не верилось в худшее. И сейчас не хочется верить.