Я уставился в окно. Там было совсем темно. Будто бы кто-то выползал: черный, из черной земли в черную атмосферу. Подкатил перепой. Мрак играл в воображении. Что-то мерзкое, змееподобное, но с человеческим лицом. Я не услышал, как зашла Катюша. Она подкралась, снова легла подбородком на мое плечо.
- Что там? Что-то видишь?
Решал в голове стоит ли рассказывать пьяные причуды фантазии. Повернулся к ней, чтобы заговорить, и стукнулся носом об её нос. Понял, что губы наши почти вплотную друг к другу.
- У меня читалка сеть нашла.
- Да? - голос её стал тихим, - Может и телефон найдет? А книжка моя не понравилась?
- Я прочитал один рассказик. Про иллюзию и щелчки пальцем.
- И как тебе?
- Я не умею щелкать пальцами.
Катюша отпрыгнула и вдруг стала бойко задорной.
- Ты что?! Я тебя сейчас научу.
- Нет, не надо. Лучше...давай..эм, - перепой начал плести язык, - Возвращайся на плечо, смотри в окно и слушай.
Катюша так и сделала, щекой я ощущал, как она улыбается. Взял читалку и прочитал всего один абзац.
"Уставился во тьму. И тишина и тихий рёв начали играть злую шутку. Стали мерещиться изгибы и движенья. Я стал и верить и предполагать, что прямо сейчас, раз шаги здесь не слышны, прямо сейчас из ниоткуда звериная лапа схватит мое лицо, сожмет и не отпустит. Что кончится мое дыханье в ней, и сказать я уже ничего не смогу. Уставился во тьму и пытался не бояться. Там не было ничего, и было слишком многое. Меня тошнило, но тошнить было нечем. Уставился во тьму, потому что смотреть больше было некуда."
Пауза. Мы оба смотрели в окно. Черный прямоугольник, прячущий целый мир. Прежде чем услышать голос, я почувствовал, как движутся её щеки:
- Нельзя смотреть в темноту. Если смотреть, и сам станешь темным внутри. Впустишь её в себя.
- А куда смотреть? На лампочку что ли?
- Уж лучше на нее. Темнота уродует. И не проходит. Не надо.
- Ты драматизируешь.
- Только попробуешь, и тут же начнешь что-то в ней находить, что-то в ней замечать.
- Может быть, замечаешь в ней что-то, потому что что-то в ней есть.
- В ней обязательно что-то есть. Что-то пугающее, что-то страшное. Но не смотри. Просто не смотри.
Катюша внезапно переменилась. Щекой я почувствовал улыбку. И, кажется, она повернула взгляд к лампе.
- А если бы была возможность, ты бы постоянно ехал по экватору планеты, чтобы не кончался день, или чтобы не кончалась ночь? Влево, или вправо?
- И часто ты о таком думаешь?
- Постоянно.
- Надо проверить телефон. Верно?
- Я бы ехала влево, куда и Солнце едет. Всегда был бы день. Всегда было бы светло.
Сперва я, следом и она, мы проверили телефоны. Сети не было.
- Что будем делать?
- Сейчас спать, а завтра пойдем пешком. Может, машину какую-нибудь поймаем, или сеть найдется. Всяко лучше, чем здесь ждать..хм..ждать неясного ничего.
- А спать? Вместе?
Лицо Катюши покраснело от робости. Взгляд теперь спрятался в угол палаты. Я по-отечески взял её руку, погладил. Пошатнулся, осознал уровень перепоя. Понял, что в ночи вполне может стошнить.
- Раздельно.
- Одной страшно.
- Не бойся, я ведь рядом. И утро совсем скоро будет.
После нескольких минут приготовлений, я упал на кушетку. Тут же вырубился и в сознание не приходил до утра. Но спал беспокойно. Снились грубые болезненные прикосновения. Звериные когти, скользящие по коже. И звуки. То хруст, то шарканье. Дыхание. Хриплое астматическое. Вскрики и всхлипы. И мерцания света. То рыжего, то белого.
***
- О, Господи! Такое утро..так мерзко. Вчера явно перепил. В такое утро следует пускать на фоне гармошечный ритм "Вальса Амели". ? Тебе, вообще, какие фильмы нравятся? Какая музыка? Я ныне трезв и готов постигать тебя, женщина.
Ответа не было. Я открыл глаза. Рвота подступала к горлу. Я приподнялся, в палате никого не было. Срочно отправился в уборную. Где, обняв унитаз, провел минут двадцать.
Умылся, вернулся. Никого. И теперь заметил, что и вещей Катюши тоже нет. Только её книжка на полу.
Прошел всю больницу и никого не нашел. Только на улице тётка-врачиха развешивала свежевыстиранную одежду. Я подошел, начал спрашивать о Катюше. Нет ответа. Я стал настойчивее, за что вновь был повален с ног.
- Что вы за люди такие?? Что с вами не так? Как так можно? И зачем и почему?
Я вопрошал, но тётка ушла, и продолжал вопрошать я не у кого-то конкретного, а у самого места. У домов, что виделись внизу склона. У лая собак. У Мальчишки, что поднимался ко мне.
- Вы девушку свою ищете?
- Да, чёрт возьми, да.
- Меня просили передать, что она ушла.
- Куда?
- По дороге пошла.
- Давно?
- Это не знаю. Вы тоже идите. Вас там встретят. Меня так просили передать.
- Кто просил? Катюша? Девушка?
- Не. Вы чего? Стал бы я её слушать?! Папка попросил.
- А Папка, это наш водитель?
- Не, Папка -- это мой папка.
- Ох, уходи, пожалуйста.
- Ещё увидимся.
Мальчик убежал обратно. - Не дай Бог! - бросил я ему вслед.
И похмелье, и очередной кульбит на землю, и вчерашняя разбитая голова -- все делало из меня так себе ходака. Но я собрал сумку, взял с собой катюшину книжку и почти бегом зашагал сперва вниз, затем вверх, потом по дороге.
Я шел долго. Весь день. Впереди ничего и никого. Позади тоже. Делал перерывы. Выяснил, что прошлым вечером мы с Катюшей выпили одну и чуть отпили от второй. Я решил закончить её в одиночку.
Небо все сильнее заливалось тучами и становилось все холоднее. Уже шел пар при дыхании. Уже тряслось тело и онемели руки. Я пил, чтобы не чувствовать мороза, но помогало слабо. Наконец, когда солнце ушло в закат, я без сил упал на бок. В полугнилую траву, в грязный снег. Я достал книжку, быстро пролистал все страницы и заметил маркером выделенное в овал название одного из рассказов. Я глотнул еще виски и приступил к чтению.
"Пусть кончится здесь..."
Я не то чтобы красива. Я просто умею подчеркнуть достоинства, скрыть недостатки. Меня скрутили силком деспоты-чувства и утащили в этот двор. Сегодня и сейчас. Меня называли красивой, но я понимаю, как далека я от красоты настоящей. И все-таки я симпатична. Надеюсь, что симпатична. Надеюсь и потому стою перед его подъездом. Со скромными нежно бежевыми губами, прозрачным лаком на ногтях и с тетрадкой, которая исписана стихами.
Он так загадочен. Он хмур и бледен. С лицом заполненным болью. Он совсем не красив. Но каждый раз, когда мы пересекаемся, я замираю. Уже год мы случайно встречаемся, год сталкиваемся на секунду глазами. Но иногда он пропадает. На пару недель, или больше. А потом вновь появляется, еще бледнее и еще более болезный. Что-то внутри тянет к нему. Но я весь этот год боялась шагнуть первой.Мне пятнадцать. Мне говорят, что в первый раз так всегда. Но я не верю в "первый раз". Я верю в "единственный раз". Глупые нюни пятнадцатилетки.
- Хотите, я прочитаю вам свои стихи? - Ой, я бы с удовольствием послушала, но давай в другой раз?
Наша преподавательница литературы очень добрая. Но у нее есть еще десятки таких же, как я. А он. Если бы он учился в одном классе со мной, на литературе, на наших мини-постановках перед классом, в какой-нибудь пьесе. Класс бы над нами смеялся, а я нервно читала бы с листа слова Джульетты. Но он на год старше. И учится в другую смену. Я вижу его, лишь когда прихожу на уроки, а он как раз уходит домой. Чертова судьба. Чертовы нюни пятнадцатилетки.