за два с половиной часа. Толпа пульсирует возбуждением и аплодирует совсем без
причины. Гонка начнется меньше чем через десять минут, и я не могу дождаться.
Джереми проскальзывает ко мне и целует:
– Удачи, Уинтерс. Встречу тебя у финишной черты.
– Тебе тоже, – отвечаю я, и он улыбается через плечо, прежде чем исчезнуть в первой
группе, где собраны лучшие бегуны.
Лиза с Эндрю начинают улюлюкать, смущая меня.
– Ненавижу вас, – ворчу я, и они смеются.
– Вы, ребят, уже вместе? – шепчет мне Лиза.
Я качаю головой. Мы с Джереми обнимались и ночевали вместе уже месяц, ни разу не
зайдя дальше второй базы, но я все еще не готова к отношениям с парнем, который ходит
по острию. Поддерживая дистанцию между нами, я чувствую себя в безопасности… но и
немного возбужденной. Было бы здорово сказать ему, как много он значит для меня –
может, даже больше, чем для всех, – но я чувствую, что это свяжет нас вместе. Не думаю,
что мое сердце сможет выдержать потерю еще одного человека, который является таким
особенным для меня…
– Тебе нужно сделать это, – добавляет Лиза, кивая на Джереми.
– Кто бы говорил, – шепчу я в ответ, бросая взгляд на Эндрю.
Я полтора месяца в колледже. Осталось три недели до Городского Музыкального
Марафона, и это последний забег на длинную дистанцию перед ним. Мэтт говорит, что
пора постепенно снижать нагрузку, так что мы будем в хорошей форме ко дню гонки.
Я понимаю, почему люди участвуют в гонках. После месяцев и месяцев тяжелого труда
эмоциональный подъем является чем-то, чего я никогда не испытывала прежде. Как ночь
перед Рождеством.
Выстрел. Приветственные аплодисменты. Толпа продвигается вперед. Так тесно, что
требуется немного времени, прежде чем мы можем начать бежать. Но затем уже сложно
сдерживать темп – столько адреналина захлѐстывает мое тело, что мне хочется рвануть
ракетой. Хорошо, что Лиза с Эндрю рядом, чтобы контролировать мою скорость.
Когда я была ребенком, то, наматывая круги вокруг площадки в спортзале, я думала,
что бег – самая скучная вещь в мире. Но бежать гонку нескучно. Совсем нескучно.
– О. Мой. Бог, – говорит Лиза, указывая на пятерых парней в обтягивающих плавках с
нарисованными на лицах американскими флагами.
– Комфортно в этом бегать? – восклицаю я.
– Не знаю, но мне очень даже комфортно смотреть на это. А как патриотично. – Она
игриво смеется. Я делаю вид, что меня сейчас вырвет. Мне совсем ненужно смотреть на
это.
Сумасшедшие люди одеты в сумасшедшие костюмы. Один парень одет как эльф? На
другом – костюм розовой гориллы. У группки парней в масках Бэтмена порезаны дыры в
их шортах так, что высвечиваются их задницы. Они называю себя Бэтмены с Голым
Задом.
Лизе они нравятся, конечно.
Позади три мили, и когда открывается красивый вид на хребет Грейт-Смоки-
Маунтинс, передо мной спотыкается и падает мужчина. «Рытвина!» – кричит кто-то, и я
подпрыгиваю как раз вовремя. Другие бегуны разумеется подхватывают мужчину и
помогают отойти в сторону. Мое сердце продолжает колотиться несколько минут. Что,
если бы я упала за две недели до марафона? Что, если бы сместила колено? Меня бьет
озноб.
Мне нравятся оркестры, исполняющие блюграсс, которые размещены вдоль всего
маршрута. Мы пересекаем ручьи и реку Ватога, минуем промышленные предприятия,
амбары и кукурузные поля. Кондитер раздает печенье, когда мы пробегает мимо ее
ресторана на Мэйн Стрит, и мы трое никогда не были в таком восторге, увидев десерт. По
мере продолжения гонки солнце поднимается все выше и выше в небе, но я так и не
123
N.A.G. – Переводы книг
устала по-настоящему. Мне только однажды пришлось остановиться, чтобы
воспользоваться туалетом. Все мои тренировки оправдывают себя.
Я пересекаю финишную черту через два часа тридцать пять минут, принимаю
дурацкую позу перед автоматической камерой, фотографирующей бегунов. Эндрю дает
«пять» нам с Лизой, а мы с ней обнимаемся. Вместе кричим «Ууууу!» и прыгаем, словно
дети на перемене, гордясь, что мы финишировали. По сравнению с теми двадцатью двумя
милями эта гонка – плевое дело.
Это был день отдыха.
Волонтер гонки вешает мне медаль на шею, а другой надевает серебристую накидку на
плечи. Она выглядит как алюминиевая фольга, но на ощупь мягкая и согревает меня. Мое
сердце замедляется, и я сливаюсь с толпой, чтобы найти то, в чем нуждаюсь больше