всего– еду.
Мы с Лизой и Эндрю хватаем со стола бананы и направляемся к дереву, на ветке
которого висит большой голубой флаг Мэтта. Так наша команда знает, где встречаться.
Я подхожу к Бриджит:
– Привет, не видела Джереми или Мэтта?
Ее глаза воспалены:
– Они поехали в госпиталь Вандербилта.
– Что? – Я бросаю банан на землю. – Зачем?
– Джереми поранился во время гонки. Он упал с моста…
Я даже не задерживаюсь, чтобы дослушать ее. Хватаю свой рюкзак из грузовика, в
котором хранятся наши вещи, вытаскиваю ключи от машины и бросаюсь к парковке.
***
Эта гонка должна была быть безопасной! Как он мог упасть с моста? Это был тот
длинный промежуток над рекой Ватога на восьмой миле? Медики помогли ему и забрали
на машине скорой помощи еще до того, как я достигла того участка маршрута? Я не
слышала сирен и не видела поблизости маячков полицейских машин.
Воспоминания вспыхивают в моем сознании. Вой сирен во время грозы. Мгновение,
часом позже, когда мистер Крокер постучался в мою дверь, чтобы сказать, что он умер.
Я максимально быстро еду в Нэшвилл, проскакивая на желтый и едва останавливаясь
на красный.
У меня не было шанса попрощаться с Кайлом. Сказать, что я любила его.
Когда он уехал от меня в нашу последнюю ночь, после того как мы вновь сошлись и
занимались любовью, шел сильный проливной дождь. Он увидел машину, слетевшую с
дороги в кювет, и когда он выскочил из машины, чтобы помочь пожилому человеку,
который разбился, другая машина слетела с дороги и сбила моего парня. Во время
надгробной речи его брат, Коннор, сказал, что Кайл умер именно так, как и хотел:
помогая кому-то.
***
В последнюю ночь мы с Кайлом стояли в дверном проеме моего трейлера.
Ник сидел в нескольких футах от нас и смотрел по телевизору чемпионат по бейсболу.
Из-за шума игры и шума дождя было сложно услышать, что говорил мой парень.
– Я заеду за тобой перед школой, – сказал он, целуя меня, должно быть, в сотый раз за
ночь. Я бы никогда не устала от его поцелуев. В его шоколадно-карих глазах светилось
счастье, когда он говорил, что купит мне латте со специями, прежде чем забрать меня
утром.
– Как ты можешь уйти на середине игры? – спросил Ник.
– В этом году хватит с меня бейсбола. Поверить не могу, что мы снова проиграли
Филадельфии в плей-офф, – ответил Кайл.
– И ты называешь себя фанатом бейсбола.
Я знала, что дело совсем не в бейсболе. Нику нравилось, когда дома был еще один
парень, и он был в восторге, что я помирилась с Кайлом после месяца разлуки.
– Может, ты подождал бы, пока дождь закончится, – сказала я, когда он начал стучать
по крыше. – Позвони родителям и скажи, что останешься здесь, пока гроза не
закончится.
Он поцеловал меня:
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Со мной все будет в порядке.
Я дала ему газету, чтобы прикрыть голову, и он бросился в ночь. Он посигналил, а я
помахала ему с крыльца, не волнуясь, что вся промокла.
– Пока, Энни! – крикнул он в окно.
Я улыбалась, полная надежды. Мы снова были вместе. Все было просто прекрасно.
***
У больницы я паркуюсь в месте, на котором ясно написано «не парковаться», но мне
плевать, если машину эвакуируют. Лечу в приемное отделение. В регистратуре мне
говорят, что он в пятой палате. Прежде чем она может спросить меня, друг я или член
семьи, бегу по коридору, и мои кроссовки скрипят по больничному полу. Не могу
дышать. Не могу дышать. Не могу дышать.
Слезы льются потоком по моему лицу, когда я обнаруживаю Мэтта и его отца. Мистер
Браун ходит взад-вперед. Бросаюсь к Мэтту и обнимаю его. Когда я отстраняюсь, мистер
Браун одаривает меня слабой улыбкой и передает салфетки. Я благодарю его, беру их и
вытираю свой нос.
Мэтт потирает большим пальцем медаль, свисающую с моей шеи, и улыбается:
– Ты финишировала.
Кого сейчас это волнует?
– Как он? – Я начинаю открывать дверь, но Мэтт хватает меня за руку.
– На твоем месте я бы не входил туда.
Игнорируя его, я толкаю дверь. Я должна знать. Я не могу потерять его. Не могу. Дверь
распахивается.
– Сказал же вам, я не надену рубашку! – Джереми кричит на медсестру. Он
придерживает свою руку. – Вам нет нужды снимать с меня шорты для этой процедуры.
– Сэр, таков порядок больницы. Вы наденете рубашку!