— Привет, Чейз, — прошептала я. — Веселишься?
— Это игра, милая, а не парад.
От его слов и тона я склонила голову набок, спросив:
— Ничего веселого?
— Нет, когда моя команда проигрывает.
— О, — пробормотала я, а затем спросила, — какая твоя команда?
Он заколебался, и на заднем плане я отчетливо услышала звуки игры, шедшей по телевизору, а затем ответил:
— «Наггетс», Фэй.
Ну, конечно.
— Баскетбол, — пробормотала я.
— Ага, милая. Футбольный сезон завершился в январе.
— Что-то я об этом слышала, — все также бормотала я в ответ.
Ворчливость из-за проигрыша его команды исчезла, и я услышала смешок.
— Вы могли бы посмотреть игру «Эвеланш», — предложила я.
— Скоро. Игра на западном побережье. Пока жуем закуски Дека.
— О, — прошептала я, — ваша мужская вечеринка затянется.
— Дек не зовет на пиво, закуски и пирожные, если нет серьезной игры.
Я была полностью солидарна с Деком. Все эти усилия должны быть на что-то направлены.
— Дек кажется очень интересным, — заметила я.
— Да, и каждая женщина из плоти и крови думает так же.
У меня вырвался коротенький смешок, и я спросила:
— Почему?
— Внимание, которое он получает, означает, что он либо красавчик, либо у него есть скрытая, но очень успешная способность гипнотизировать женщин, хотя применяет он ее для неблаговидных целей.
— Ах, — ответил я сквозь улыбку, — подводя итог: он сексуальный.
— Не могу судить, но я детектив, поэтому улики говорят о том, что так оно и есть.
Я тихо рассмеялась и знала, что Чейз слушал, потому что больше ничего не сказал, пока я не закончила.
— Готовишься ко сну?
Я моргнула и посмотрела на причудливые часы на кирпичной стене, которые отыскала в миленьком магазинчике в Гленвуд-Спрингс, когда спросил:
— Ко сну?
— Ко сну, — повторил Чейз.
— Еще только десять.
— Когда ты ложишься спать?
— Не знаю, в полночь?
Наступила тишина.
— Эм, а когда ты ложишься спать? — поинтересовалась я.
— Если нет пива и домашних пирожных, то в десять.
— Рано ложишься, рано встаешь, — прошептала я.
— Поздно ложишься, утром ленишься, — прошептал он в ответ.
— Я не ленюсь, — продолжила я шепотом.
— Детка, дай мне это. Мысль о тебе, лениво нежащейся в постели утром, невероятно хороша.
Это вызвало дрожь во всем теле и быструю мысленную инвентаризацию моего ящика для всяких мелочей, чтобы вспомнить, есть ли у меня новые батарейки для вибратора.
— Не уверена, что это справедливо. — Да все также шепотом. — Ты у Дека с пивом и пирожными, а я здесь, а ты милый и хм… все прочее.
— Все прочее? — подразнил он.
— Да, все прочее, — нежно ответила я.
— Чтоб меня, — пробормотал он, продолжая странно бормотать: — Милая. Сексуальная.
— Что?
— Ничего, дорогая. Это хреново, но мне пора. Парни уставились на меня, а значит, подслушивают. А значит, вывалят на меня кучу дерьмовых шуточек, поэтому я, вероятно, не должен давать им больше причин для этого.
Я не знала, правильно ли показывать то, как сильно не хочу его отпускать.
Но мне было все равно.
Вот почему я предложила:
— Ты мог бы перейти в другую комнату.
— Ага, еще немного твоего милого голоска, и скоро другой комнатой, в которую я перейду, будет твоя однокомнатная квартира. Судя по ухмылкам, которые я сейчас вижу, дерьмовые шуточки мне уже обеспечены, так что я отпущу тебя.
— Хорошо, — сказала я тихо.
— Приятных снов, когда отправишься в постель через три-четыре часа.
Он снова дразнил.
Боже, мне это нравилось.
Настолько сильно, что я тихонько засмеялась, а потом ответила:
— Тебе тоже приятных снов, Чейз, когда ваша мужская вечеринка закончится, и ты вернешься домой.
— Обязательно. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, милый.
— Чтоб меня, — прошептал он, и это было неожиданностью, поэтому я в недоумении спросила:
— Что?
— Ничего, детка. Поговорим завтра.
— До завтра, Чейз.
— Доброй ночи, дорогая.
— Спокойной ночи, Чейз.
Он положил трубку, и я отключила телефон. Затем поднесла его к губам и улыбнулась.
Широко.
6:14 следующего утра
Зазвонил домашний телефон.
Я очнулась ото сна, взглянула на часы и сонно улыбнулась.
Затем взяла трубку.
— Ло, — прошептала я.
— Детка, — прошептал в ответ Чейз.
Я глубже зарылась в одеяло, хотя от его голоса по телу разлилось приятное тепло.
— Привет, милый, — нежно отозвалась я. — Ты нормально добрался домой или сейчас далеко в горах, восстанавливаешься после церемонии ритуального убийства медведя, сплочающей мужчин?
Я услышала хриплый, сонный, сексуальный смешок, от которого стало еще теплее и приятнее, а затем:
— Я нормально добрался домой.
— Хорошо, — пробормотала я.
— Хорошо спала?
— Мм-м-м, — промычала я.
Тишина.
Я ждала.
По-прежнему, ничего.
— Чейз?
— Я здесь.
— Ты замолчал, — сказала я ему то, что он и так знал.
— Ты кажешься полусонной.
— Нет, — как бы солгала я.
— Может, и нет, милая, но ты так звучишь.
— О.
— Я отпущу тебя, но сначала скажи, позаботилась ли ты о нашем парнишке.
— Все хорошо, — мягко успокоила я. — Бутылочка ибупрофена, детские поливитамины и неоспорин. Другие вещи, о которых я тебе говорила вчера. Еще немного еды, чтобы у него имелся запас. Еще одна записка с объяснением, как использовать мазь и обработать рану, если ему удастся.
— Тебе не нужно, чтобы я еще за чем-нибудь съездил в магазин?
— Нет, милый.
— Хорошо, детка. А теперь засыпай.
— Чейз?
— Ага?
— В записке я немного рассказала ему о тебе. Просто кто ты, что ты классный, ему не о чем беспокоиться, и ты помогаешь мне присматривать за ним. Это нормально?
— Да, Фэй. Это нормально. Спи дальше.
Я не хотела спать. Я хотела говорить с ним, пока Земля не начнет вращаться вокруг Луны.
Этого я ему не сказала.
Я ответила:
— Ладно.
— Увидимся позже, дорогая.
— До скорого, Чейз.
Он повесил трубку.
Я отключила телефон.
Не думала, что смогу снова заснуть.
Но я заснула.
8:32 того же утра
Мои глаза не отрывались от ящика для возврата книг, кофе для Чейза стоял на приборной панели, свой я держала в руке, моя машина припаркована на улице, я ждала мальчика и Чейза.
Я написала ему, что угощаю его кофе. Он ответил, написав свой заказ и, что вернет мне деньги, когда доберется до «Чероки». Я ответила вопросом: знает ли он, что означает «угощение». Он ответил: «Детка, я отдам тебе деньги, когда доберусь до твоего внедорожника».
Это были просто слова на экране телефона, но я все равно услышала его тон.
Мое ответное сообщение: «О, ладно».
Я ожидала, что это конец, но получила одно слово.
«Милая».
Боже, Чейз Китон был чертовски классным.
Мой мобильный зазвонил. Я вытащила его из сумочки и увидела на экране: «Чейз».
Почувствовав легкую дрожь, я ответила на звонок.
— Привет.
— Привет, милая. Плохие новости. Получил вызов. Сегодня не смогу дежурить с тобой в засаде.
Облом всех обломов.
— Ладно, — ответила я.
— Буду у тебя в семь тридцать.
— Семь тридцать означает, что наш столик забронирован на восемь?
— На восемь пятнадцать, на случай пробок или непогоды.
— Значит ли это, что на обратном пути ты превратишься в тыкву, учитывая, что мы, вероятно, вернемся домой после твоего обычного времени, когда ты ложишься спать?
Тишина, затем:
— Теперь она умничает, и это все равно чертовски мило.
Я улыбнулась.
Появился мальчик.
— О, боже! — приглушенно воскликнула я. — Он вернулся.
— Как он выглядит?
Я изучала его, пока он осторожно шел к ящику.
— На нем моя куртка, новые джинсы. Шапка. Ему бы стоило надеть перчатки и шарф, которые я ему купила. Холодно. Я включу это в свою следующую записку. — Затем тихо: — Губа все еще в ужасном состоянии.
— Он использует неоспорин, это поможет.
— Ага.
Я слушала дыхание Чейза, глядя, как мальчик добирается до сумок.
— Он их взял? — спросил Чейз.
— Идет за ними сейчас.
— Хорошо, — пробормотал он, — мне пора. Увидимся вечером.
— До вечера, Чейз.
— Пока, милая.
Связь прервалась.
Я смотрела, как мальчик уходит с сумками.
Я дала ему время, убрала кофе Чейза (латте, крепкий) и поехала на стоянку.
Взяв кофе Чейза с собой в библиотеку, я выпила его после своего. Это означало, что все утро я летала как заведенная.