Но у них все наладилось, она помогла ему отпустить это, а потом обо всем забыла. На следующий день были просто Чейз и Фэй, без обид, без испытующих замечаний, без пронизывающих взглядов. Она преодолела это и помогла преодолеть ему, она двигалась дальше и взяла его с собой. За исключением того, что они оба понимали глубину своих чувств друг к другу, верность своим отношениям и то, что сблизившая их драма закончилась, и они жили дальше.
И эта жизнь должна стать его. Рядом с Фэй. Плечом к плечу. Ссоры и драмы будут случаться и заканчиваться, и они будут двигаться дальше. И у его детей тоже будет все это: ее верность, ее сила, ее тихая, но грозная защита и ее способность разобраться с проблемами, разложить их по полочкам и двигаться дальше.
Он убрал последнюю тарелку, чувствуя, как уголки его губы приподнялись, пока она мыла сковороду, и взял столовые приборы, чтобы их вытереть, наблюдая, как она ополаскивает сковороду, а вода стекает по ее пальцам.
По голым пальцам.
Да, он должен надеть кольцо ей на палец.
И быстрее.
— Не понимаю, почему вы имеете право голоса на этом собрании, миссис Максвелл, вы даже не живете в Карнэле, — резко и нетерпеливо спросила Мэри Эглунд.
Было восемь семнадцать вечера, Чейз сидел в ратуше рядом с Фэй и все с меньшим успехом пытался не расхохотаться.
Потому что личность той, кто стоял за попыткой закрытия библиотеки, больше не была загадкой, неудивительно, что ей оказалась именно Мэри Эглунд, известная как Фрик Господень, а не раздающая маргаритки и брошюры дамочка. После нескольких вступительных слов Цезаря, за которыми последовало несколько подстрекательских замечаний Мэри, собрание было открыто.
Кристал Бриггс выступила первой, быстро и лаконично разнеся Совет в пух и прах, умудрившись сделать это без единого ругательства.
За ней последовала Нина Максвелл, против которой Чейз решил никогда не выступать, потому что она могла быть необузданной, но также и красноречивой, и говорила с английским акцентом, так что вся ее дерзость выглядела высшим классом.
А еще она была очень красивой, и когда Чейз не смотрел на нее, то наблюдал за тем, как Макс смотрит на свою жену. Большую часть времени Макс улыбался. Иногда качал головой, но, опять же, с ухмылкой. Иногда пытался контролировать активного малыша, сидевшего у него на коленях, одновременно держа на руке спящего ребенка. Все это означало, что его приручили также как Тейта, Тая, а теперь и Чейза.
Цезарь, и Чейз это отметил сразу, вел себя очень умно. Он не собирался закрывать библиотеку. У Мэри имелась минимальная поддержка со стороны других членов Совета, ни один из которых не сказал ни слова. Они держали рот на замке, позволяя Мэри вести собрание, одновременно копая себе могилу.
Мэри ее копала, но лопату ей протянула Нина.
— Вы состоите в горсовете, — возразила Нина. — Поэтому, по моим предположениям, в рамках ваших обязанностей осведомлены об источниках финансирования местных ресурсов, включая тот факт, что доллары налогоплательщиков со всего округа идут в Карнэл, чтобы держать двери библиотеки открытыми. Поэтому жители Гно Бон, Шантелла и каждого города округа имеют право быть услышанными на этом собрании.
— Это правда, — парировала Мэри. — Но основная масса финансирования поступает от жителей Карнэла.
— Я бы вряд ли охарактеризовала финансирование, поступающее от жителей Карнэла, как «массовое», в любом смысле этого слова, учитывая, что вашей библиотеке катастрофически не хватает средств, ей нужны новые компьютеры, в ней отсутствует возможность отслеживать периодические издания, покупать книги в момент их выхода, а коллекция DVD в ней безнадежно устарела, — ответила Нина. — Если публичные данные и мои расчеты верны, в бюджете города Карнэл в этом году будет профицит, поэтому, как мне кажется, им следует не закрывать объект, а направлять больше средств на те объекты, которые уже имеются.
— Боже, должно быть, она делала заметки во время нашего разговора, — пробормотала Фэй рядом с Чейзом, и он поджал губы, притягивая ее ближе рукой, которой уже обнимал ее за плечи.
— Не говоря уже о том, — продолжила Нина, — что нам невероятно повезло, что нашу библиотеку возглавляет специалист со степенью магистра библиотечного дела. Она проработала там семь лет. Библиотечный совет дал ей только восторженные оценки, а ее заработная плата ниже ставки сотрудника, который работает на пять часов в неделю меньше ее.
— Будто эти часы она работает, — выплюнула Мэри, и при этой неожиданной инсинуации и Фэй, и Чейз выпрямились на своих местах. — Я следила за ней, и недавно она использовал непомерно большое количество выходных.
— Святой frak, — пробормотала Фэй.
— Я ознакомилась с ее должностной инструкцией, — возразила Нина. — За время своего пребывания в должности она заработала три недели отпуска, четыре отгула и пять дней по болезни в год. С вашей оценкой «непомерно», вы утверждаете, что она воспользовалась преимуществом сверх этой нормы?
— Я утверждаю, что она пользуется своей должностью, оплачиваемой городом, чтобы крутить скандальный роман с недавно овдовевшим мужчиной! — выстрелила в ответ Мэри, и Фэй вздрогнула у Чейза под боком, и из горла Чейза вырвался рык, который он не мог, да и не пытался сдержать.
— А теперь послушайте меня! — раздался крик Сайласа, и Чейз с Фэй повернулись, увидев, как он встает со скамьи в противоположном конце помещения, его лицо раскраснелось, как свекла, руки сжались в кулаки.
— Мэри, я попрошу со всем уважением, чтобы ваши замечания были направлены на дела библиотеки, — прервал Цезарь прежде, чем Сайлас успел броситься к микрофону и потерять голову, лицо главы совета тоже покраснело, и он явно был в ярости.
— Это дела библиотеки, учитывая, что этот город через Городской совет предоставляет Библиотечному совету средства для выплаты жалованья падшей женщине, — горячо возразила Мэри.
— О, боже, — прошептала Фэй, когда у самого Чейза руки сжались в кулаки.
— Личная жизнь мисс Гуднайт не подлежит публичному обсуждению, — еще более яростно парировал Цезарь. — И, Мэри, я предупреждаю вас, еще одно замечание, я закрою это собрание и отложу его на потом. Но после члены Совета соберутся и обсудят ваше поведение, вероятно, осудив его, и добавлю лично от себя: еще хоть одно подобное высказывание, обещаю вам, я приму меры, чтобы вас исключить.
— Полагаю, сказанных ею слов уже достаточно, чтобы Совет рассмотрел возможность принятия мер по ее исключению, — не менее горячо вставила Нина, стоя у микрофона.
— Попробуйте, — предложила Мэри. — Думаю, вы удивитесь, насколько сильная у меня окажется поддержка. Я не единственная, кто считает недавнее поведение Фэй Гуднайт вопиющим бесстыдством.
— Ну, уж точно не я! — прогудел сзади Бабба Бриггс.
— И не я! — крикнул впереди сидящий Джим-Билли.
— И не я, ты, глупая корова, — громко добавил Стоуни, владелец одного из местных байкерских магазинов.
— И не я! — крикнула Холли.
Лорен вскочила со своего места между Тейтом и его сыном Джонасом и закричала:
— Вам должно быть стыдно говорить такие слова о нашей милой Фэй перед всеми!
— Немедленный импичмент! — Головы Фэй и Чейза повернулись назад, откуда донесся возглас Доминика, владельца местного салона красоты.
Их головы повернулись обратно, когда Шамблс, встав через две скамейки перед ними, крикнул:
— Чувиха, знай, у меня есть право отказать в обслуживании, и я никогда в жизни не думал, что сделаю это с кем-то. Но начиная с этого момента, можешь покупаешь капучино и печенье с арахисовым маслом в другом месте! Говорить так о Малиновом Звездочете, когда она, наконец, нашла горячего парня, это просто… просто… неправильно, но еще и злобно.
— Великолепно, — пробормотала Фэй.
— Не думаю, что поддержка хиппи оказывает вашей библиотекарше хорошую услугу, — сказала Мэри Шамблсу, скривив губы. — Лучше сядьте, мистер Шамбала.
Она произнесла его имя, будто попробовала что-то отвратительное на вкус.
При этом Чейз понял, что в Фэй что-то надломилось, потому что она вскочила со своего места.
— Мисс Эглунд, — позвала она, и Чейз напрягся, когда Мэри Эглунд обратила свой ядовитый взгляд на его женщину.
Как и все остальные.
Когда Фэй привлекла ее внимание, она заговорила.
— Вы имеете право на свое мнение о моей личной жизни. Вы также имеете право поделиться им. Вы также имеете право делиться им публично. Ваши слова и ваши поступки, на самом деле, говорят о вас больше, чем мои обо мне. Как и ваш ехидный тон, направленный на Шамблса. Но в данном случае угроза закрытия библиотеки появилась еще до моих отношений с детективом Китоном, и причина этой угрозы в вашем беспокойстве по поводу содержания некоторых книг в нашей картотеке. По этому поводу скажу, что моя картотека всегда содержала книги, одобренные Библиотечным советом, как подходящие для этого округа. А те книги, которые вы назвали неподходящими для нашей библиотеки, и, таким образом, являющиеся причиной ее закрытия, — одни из наших самых популярных книг для взрослых и детей. Я нахожу душераздирающим тот факт, что эти книги, которые открывают мир чтения для детей и подростков, не только подвергаются сомнению, но и находятся под угрозой изъятия. То, что вы используете свои личные интересы для уничтожения чего-то столь ценного и жизненно важного для общества, как библиотека, невозможно передать словами. Я читала бесчисленному количеству детей в этой библиотеке. Люди, у кого очень мало средств, могут прийти в библиотеку и найти что-нибудь бесплатное, чтобы развлечь себя в жизни, которая часто бывает одинокой. Библиотека служит местом встречи друзей, разделяющих любовь к книгам. Кроме того, она служит источником для тех, кто избегает давления повседневной жизни, помогая им раствориться в словах, написанных на бумаге. Она служит средством сбора знаний для тех, кто планирует поездку в Юту или исследует свое наследие, узнает об истории этой страны или о том, как варят мыло. Эти стены и полки содержат произведения искусства, созданные словами и изображенные на рисунках. К нам ходят волонтеры, которые вышли на пенсию или сидят дома, мамы, которые с гордостью служат своему сообществу и делают это в этой библиотеке. Моя мама водила меня в эту библиотеку. Ее мама водила ее в ту же библиотеку. И я надеюсь, что к концу вечера у меня останется будущее, в которое я смогу повести своих детей. Я буду соблюдать пожелания этого сообщества. Чего я не буду делать, так это сидеть и молчать, пока вы воротите нос от такого доброго человека, как Шамблс, и бросаете тень на мои отношения с хорошим мужчиной, которого я люблю. Если вы закроете библиотеку, это будет трагедией. Если вы закроете ее просто потому, что считаете себя вправе указывать другим то, что они могут читать и смотреть, или потому, что я влюбилась в доброго, порядочного человека и сделала это так, как лично вы не одобряете, это тоже будет трагедией. Но эта трагедия будет достойна осуждения.