Через несколько недель Быстров знал в лицо многих альпинистов, даже корейцев начал различать. А Мику узнавал со спины — по ярко-сиреневой куртке с логотипом финской фабрики. Ни у кого не было одежды такого цвета, и Мика очень выделялся. Быстрову нравилось следить за сиреневой фигуркой, ползущей по снежному склону — это успокаивало и придавало сил. Хорошо, когда кто-то знакомый идёт впереди тебя.
После каждого рывка на новую высоту Быстров спускался в Базовый лагерь. Два-три дня на сон, еду и отдых — и можно подниматься выше предыдущей отметки. Горняшка нападала только в крайней точке, и отвязаться от неё было просто — уйти ночевать вниз. Горняшка вниз не ходила, она всегда ждала наверху. Настанет день, и она притаится на самой вершине, на 8850.
5 мая
Лагеря на Южном седле достигли в начале мая. 7900. Данила пришёл на кислороде, Быстров — сам. Не из экономии: каждому в их группе полагалось по шесть больших баллонов, хотя другие экспедиции обходились минимумом — тремя. Не из желания познать способности организма, и не из спортивного упрямства. Быстров знал, что в зону смерти — выше 8000 — пойдёт в маске, как все остальные. Но до этой границы хотел подняться наравне с теми, кто шёл без шерпов и дополнительного кислорода.
Пока взбирались к Южному седлу, Быстров успел пожалеть о своём безрассудстве. Солнце припекало спину, небо хлестало в глаза космической синевой, а дышать было нечем. Слишком мало кислорода, треть от необходимого. Лежать как выброшенная на берег рыба и глотать разряженный воздух — можно. Встать и, пошатываясь, сделать несколько шагов — при немалых усилиях. Подниматься на гору, цепляясь за веревочные перила и работая ледорубом — только на пределе человеческих возможностей. Пульс под двести, шестьдесят вдохов в минуту и невыносимая боль в левом боку, словно нож под ребро засадили. Но выше по склону карабкался сиреневый альпинист. Быстров останавливался и смотрел на него, когда совсем скручивало. В такие моменты Пурба спрашивал: «Как ты?», и Быстров разлеплял одеревеневшие губы: «Нормально».
Лагерь на Южном седле комфортом не отличался. Узкий перешеек между вершинами Эвереста и Лхоцзе, с запада подпираемый ледником, на востоке обрывался километровой Канчунгской стеной. Чтобы ураганные ветры не сдули лагерь с горы, палатки разбили тесными рядами. Никаких столовых и саун. Вокруг палаток валялись тысячи пустых баллонов и газовых горелок, порванные полотнища, обломки снаряжения и разноцветный пластиковый мусор. Самая высокогорная помойка в мире.
Размещались по двое. Дунаевский завалился в палатку раньше Быстрова. Он успел снять ботинки, съесть банку разогретого мясного супа и немного поспать, когда в проём заполз хрипящий Быстров. В высотной купольной палатке, пронизанной золотым светом, было тепло и уютно. Быстров упал на спину и в изнеможении закрыл глаза. Для него 7900 — абсолютный личный рекорд. В лёгких свистело, голова тошнотворно кружилась, но он справился. Пурба помог раздеться и завернул в одеяло. Всё тело ныло — каждая кость, каждая мышца, но это была привычная физическая боль, Быстров умел её терпеть. К вечеру заглянул гид Паша Стрельников. Внимательно выслушал жалобы Данилы и ответил на все вопросы. Нет, без кошек выходить нельзя. Нет, туалет не оборудован. Да, баллона хватит на всю ночь, нет причин волноваться. Быстров в няне не нуждался, поэтому просто принял к сведению распоряжения Стрельникова: сегодня плотно поесть и выспаться, обязательно в кислородной маске. Завтра — спуск в Базовый лагерь на 5400. Потом — в деревню Дебоч на 3700 для отдыха в лесной гостинице. Прежде чем идти на вершину, нужно спуститься в долину, чтобы насытить свои красные кровяные тельца кислородом и вернуться с новыми силами для решающего штурма.
Пурба подал горячий суп, когда в палатку протиснулся Мика:
— Вот ты где.
Тёмно-коричневые щёки подчёркивали белизну подглазьев, а из-под полосатой шапочки во все стороны торчали русые волосы. Мика подполз к Быстрову и тяжело привалился к его ногам.
— Решил проведать. Ты без кислорода пришёл. Я видел. — Из-за одышки Мика мог произносить только короткие фразы. — Как вы?
— Хреново, — ответил Данила.