Из коридора донеслась трель дверного звонка, и юноша плотно встал на обе ноги, уперев ладони в колени, тяжёлое дыхание хрипами разносилось через всю комнату. Парень сорвался с места и спешным шагом вышел в коридор, направившись через зал прямиком ко входной двери. Дверной глазок явил гостя во всей красе, и Чон резко отшатнулся, повернувшись всем корпусом в сторону ванной комнаты. Со стиральной машины была тут же схвачена широкая фиолетовая футболка. Юноша судорожно натягивал на себя просторную вещь, он без промедления прокрутил защёлку на замке и распахнул дверь. На пороге стояла рыжеволосая девушка. Лицо её было опущено вниз, а небрежно спадающие пряди густых волос перекрывали и без того малый обзор.
– Нарим? – голос Чонука в полной мере выражал удивление. Он её совсем не ждал и даже не надеялся.
Девушка, не поднимая лица, шагнула вперёд, буквально сбив с места перекрывающего путь юношу. Она уткнулась лбом в горизонт чужой шеи и застыла. Чон не дышал. Её руки сминали ткань футболки, а у него сердце как бешеное билось, и губы подрагивали в нерешительности что-либо произнести.
– Что ты…? – еле слышно пробормотал Чон, кончиками пальцев проехавшись по ткани чужой хлопковой рубашки. – Я тренировался, я мокрый, не нужно… Я…
Нарим шумно всхлипнула и сильнее прижалась к парню.
– Я хочу поговорить. Так, как раньше, помнишь? Я приходила к тебе, несла всякую ерунду, пока ты играл в компьютерные игры и слушал меня… Могу ли я поступать, как тогда? Ты можешь даже не слушать, я пойму, но просто побудь рядом. Немножечко…
Как Чонук может не слушать её? Он всегда слушал, пусть и занимался иногда своими делами параллельно, но слушал всегда. Внутри вдруг что-то такой горькой обидой защемило, он и не знал, что ответить на слова девушки; ведь с одной стороны, безумно хотелось себя оправдать, а с другой – всё это было бы так по-детски. Парень невесомо скользнул щекой по чужой рыжей макушке и обхватил девушку обеими руками, всё ещё не рискуя плотно прижаться, ведь ему бы следовало принять душ прежде, а так было слишком неловко. Вот только Нарим на это, кажется, всё равно. Это ведь был Чонук, тот самый Чонук, с которым она так давно и так долго дружит. Где-то глупый, где-то грубоватый, где-то потерянный, где-то не самый правильный и далеко не идеальный, но это был тот самый её лучший друг, которому она до сих пор доверяет всё, что кроется внутри, и несмотря на предательство верит.
– Прости меня, – еле слышно просил Чон.
– И ты меня тоже, – бормотала в ответ девушка.
– Прости ещё раз. Тысячу раз. Десять тысяч раз, – юноша мягко стискивал в пальцах рыжие волосы и прятал лицо где-то сверху. Он весь был с ней сейчас. Предельно искренний и открытый.
***
Комната погружалась в вечернюю мглу, за окном стремительно темнело, а свет в помещении всё не включался. Им было комфортно разговаривать так, они могли не видеть друг друга, но вопреки этому отлично чувствовать эмоции. Они говорили обо всём: о том, что волнует, о том, что тревожит.
– Я не должна была избегать тебя и обижаться, – мотала головой Нарим, – вместо этого мне следовало больше времени проводить с тобой. Ты поступил правильно…
– Я поступил на эмоциях, – отрицал Чонук, – мне следовало посоветоваться с тобой, прежде чем отправлять тебя в психушку.
– Ты хотел меня защитить…
– Я считал, что имею право так поступать. Это эгоизм.
– Это такая ерунда, – усмехнулась девушка, – как мы могли поссориться из-за этого? Если ты был на эмоциях, что тогда творилось со мной?
– Тебе было сложно. Я понимаю. Но теперь же всё хорошо? – с надеждой в голосе пробормотал парень. – У нас целая жизнь впереди и эта пара месяцев ничего не значит.
Нарим сглотнула подступивший к горлу ком. У неё нет впереди жизни, она не знает, когда умрёт, и тем более не знает, сколько осталось Тэёну… Какой ужас, она оставила его одного. Да, ей больно, но разве ему сейчас не больнее?
– Я боюсь смерти, – дрожащим голосом шептала Нарим, прикрывая лицо руками, погружая пространство вокруг в ещё большую темноту. – Раньше я как ненормальная воды боялась, а теперь… Смерти…
– Ты не умрёшь, я приложу все усилия, – пробормотал Чонук, нащупав в темноте чужой локоть, затем и прикрывающую лицо, совсем немного холодную ладонь. Тёплые пальцы бережно коснулись кожи, успокаивающе огладили, заставив девушку поднять лицо и убрать руки.
Утешение Чонука звучало просто прекрасно, но что он мог? Лишь слова, которые вселяли надежду, но не спасали. Парня хотелось обнять, довериться сказанному, он казался слишком искренним.
– Но я не только за свою жизнь переживаю. Скорее, больше не за свою. Однако уходя, я, возможно, дала понять, что беспокоюсь только за себя… – вновь схватилась за голову Нарим, спрятав лицо в ладонях. Какая же она дура, Тэён ведь мог понять всё не так, он мог назвать её про себя эгоисткой. А она не эгоистка? Ушла, оставив парня, которому и без того тяжело, совсем одного. Зачем же она ушла… – Я такая идиотка, Чон.