Кладбище Слава покидала без эмоций, оставив их все рядом с мужем. Гнать в никуда уже не хотелось. Медленно она возвращалась домой, не думая ни о чём. Опустошённое сознание напоминало колодец, в котором гуляет долгое эхо.
«Жить или не жить, вот в чём вопрос, — перефразировала известную фразу Слава, когда поздним вечером стояла у окна и смотрела на засыпающую улицу. — Как быть, если не хочется ни того, ни другого?»
Промаявшись ещё пару часов, она всё же уснула в кресле, обнимая альбом с фотографиями. В нём сохранились самые счастливые воспоминания, всё, что успела снять на телефон. На снимках Егор и Слава были вместе, дурачились, смеялись, летели против ветра. Этой ночью он приснился ей светящимся изнутри. От него исходил невероятный покой. Они брели по бескрайнему полю, обнявшись, останавливались, целовались и молчали. Это был самый спокойный сон за последнее время. Проснувшись утром, Слава улыбнулась. Ощущение близости Егора приносило умиротворение.
— С Днём рождения, любимый, — шепнула она и, закрыв глаза, представила, что целует мужа. Крохотный лучик счастья коснулся души. — Ты со мной.
Оставив в стороне мысли о матерях-наркоманках, брошенных детях и безответственных дедах, девушка занялась собой. Ей хотелось в этот день быть красивой для Егора. Славу не покидало ощущение, что она собирается на свидание. Сначала она долго нежилась в ванне, добавив в воду ароматические масла, затем делала эпиляцию на ногах, приводила ногти в порядок. Наложив на лицо косметическую маску, девушка готовила завтрак, пила кофе, слушала музыку. Непривычно долго она сидела перед зеркалом, занимаясь макияжем. В завершение всего из нарядов, пылившихся в шкафу, было выбрано бирюзовое платье, купленное Егором перед свадьбой. Образ завершили бежевые босоножки на невысоком каблучке.
— С Днём рождения, любимый! Мы идём в кафе, — улыбнулась Слава, пряча в сумочку телефон и ключи от квартиры.
На улице ей почудилось, что мир изменился: солнце светило иначе, деревья шелестели громче листочками, люди не хмурились. Счастливо смеясь, она поспешила в любимое кафе, даже не оглянувшись на спящий мотоцикл. Блестящие волосы с золотыми искорками разлетались на ветру, словно тоже радовались жизни. По пути Слава забежала в маленький цветочный магазинчик и купила бутоньерку, похожую на ту, что была на костюме Егора в день свадьбы.
«Я не сошла с ума. Это твой день, любимый. Мы вместе. Я чувствую тебя. Я дышу с тобой», — мысленно разговаривала с мужем Слава. В кафе она заняла тот же столик, за которым когда-то они вместе проводили время, заказала две порции роллов и бокал вина. Со стороны всё выглядело так, будто девушка ждёт своего молодого человека. Ей и самой казалось, что он вот-вот войдёт, обнимет её, поцелует и сядет напротив, потирая ладони в предвкушении пира.
— Скучаете? — вкрадчивый голос нарушил очарование момента.
— Нет, — Слава вежливо повернула голову и увидела мужчину средних лет в шаге от себя.
— Позволите составить компанию?
— Нет. Я занята.
— Но ведь он не пришёл, — сказал мужчина и многозначительно поднял брови.
— Мой муж всегда со мной, — Слава продемонстрировала обручальное кольцо, подняв руку.
— Извините…
Потоптавшись в сомнениях на месте, незнакомец ушёл, оставив Славу наедине с мыслями. Больше её никто не беспокоил до тех пор, пока не позвонил Юрий Петрович, чтобы узнать, почему она не пришла в Центр.
— У меня отпуск, и вообще у мужа день рождения, — весело прощебетала в трубку девушка. — А я тут причём? Это ваша работа. Нет, я не хочу приезжать. До свидания.
Разговор испортил лучезарное настроение. Расплатившись по счёту, она вышла из кафе. Мир вернул свои привычные краски. Слава приколола бутоньерку к платью и направилась к набережной старой речки по излюбленному маршруту. Сейчас ей казалось удивительным, что за три месяца у них с Егором появилось столько знаковых мест.
«Пусть меня оставят в покое. Сегодня наш с тобой день, Егор», — вздохнула Слава, пытаясь вызволить из памяти ощущения из сна. Ей не хватало умиротворения. Когда снова зазвонил телефон, стон разочарования едва не превратился в рык.
— Нет, я не приеду. Почему? Вы нарочно? Юрий Петрович, вы взрослый человек, опытный педиатр, несёте чушь. Слышу, и что? Все дети кричат. Вы кого хотите удивить? И не надо присылать мне видео. Решайте свои рабочие моменты без меня, — вконец разозлилась Слава и прервала связь.
Она не собиралась никуда ехать и никого спасать, не понимала, почему к ней пристают с просьбами. Настроение окончательно испортилось, и она решила вернуться домой, но не прошла и до конца улицы, как телефон вновь ожил.
— Вы решили меня добить? Вы — врач, он — ваш пациент. Делайте, что считаете нужным. Всё сделали, что могли? Значит, делайте невозможное. Чёрт с вами. Приеду, но это будет последний раз. Вы достали меня уже, — рявкнула Слава и вызвала такси.
Всю дорогу она усмиряла клокочущую в груди злость, проклинала всех подряд и сотрясала свою голову дурными мыслями. Таксист поглядывал на неё в зеркало заднего вида, но молчал. Возле центрального входа здания машина остановилась.
— Двести пятьдесят рублей, — сказал он и забрал протянутые деньги. — Девушка, жизнь продолжается.
— Спасибо, — не задумываясь, ответила она и выпорхнула из машины.
Лишь спустя время фраза догнала её и неожиданно потушила взрыв в сознании. К дверям отделения Слава подошла уже в состоянии временного перемирия и услышала крик, от которого мороз пробежал по коже. Дверь перед её носом распахнулась, на пороге возник Юрий Петрович.
— Наконец-то, — он схватил её за руку и потащил за собой к кувезу, где надрывался Егорка. — Мы не знаем, что с ним. Его не берёт ничего.
К тому моменту, когда они оказались рядом, Егорка начал хрипеть и задыхаться. Его маленькое тело из багрового синело на глазах. Юрий Петрович откинул стенку кувеза, собираясь перенести ребёнка на неонатальный стол.
— Егорка, дыши, — шепнула Слава и погладила маленькие пальчики младенца в тот момент, когда мужские руки уже подняли его, но так и застыли в воздухе. Хрипы стали чуть тише. Скорее всего, наконец, подействовали введённые лекарства, хотя со стороны всё выглядело так, будто Слава одним прикосновением вернула Егорку к жизни. — Дыши со мной.
— Как? — прошептал Юрий Петрович, боясь спугнуть наступившее затишье. — Как ты это делаешь?
— Что? — точно так же прошептала Слава, не понимая происходящего.
— Как? — не унимался доктор. После двух часов сумасшествия, он был готов поверить во всё, что угодно, включая инопланетян и параллельную Вселенную.
— Я ничего не делаю, — насупилась девушка, потому что считала именно так. Её взгляд был прикован к ребёнку, дыхание которого восстанавливалось, кожа бледнела.
— В том-то и дело, — устало произнёс Юрий Петрович, аккуратно укладывая Егорку на место. Показатели мониторов постепенно приходили в состояние близкое к норме.
— Он бы и без меня успокоился, — сдавленным голосом произнесла Слава. У неё горело горло, словно это она орала несколько часов кряду.
— Без понятия. Он сопротивлялся. Сама знаешь, как быстро действуют любые препараты.
— Знаю. Но никто не знает, что у него внутри. Может, у него ломка?
— Наследство от мамы?
— Да. Т-ш-ш, малыш, дыши, — прошептала Слава, уловив нервное подёргивание ручек и ножек. — Дыши.
Её голос как-то по-особенному действовал на ребёнка. Если поверить в невероятное, то можно было бы предположить, что он понимает, о чём говорят, хотя на самом деле такого быть не могло. Это осознавали все, а верили в обратное.
— Прости, что испортил твой день, — спустя полчаса после того, как наступила тишина, произнёс Юрий Петрович. Егорка спал, всё ещё вздрагивая, но не захлёбываясь от крика. Пока не верилось, что приступ удалось купировать. — Наверное, ты права. Это наследство от матери. Правда, пока непонятно.
— У вас столько возможностей. Исследуйте. Кто знает, вдруг, диссертацию напишете.