Перейдем к франко-бретонцам. Проблема командования, похоже, не была четко решена. Похоже, что лидера не было, и это стало одной из главных причин неудачи. Теоретически во главе армии стоял Карл де Блуа. Посредственность его военных навыков была хорошо известна. Он, несомненно, осознавал это и обращался за советом к окружавшим его опытным военачальникам, главным из которых был Дю Геклен, недавно одержавший победу при Кошереле. Так, Фруассар пишет: "Мессир Карл де Блуа, по совету монсеньера Бертрана Дю Геклена, который был одним из великих вождей и которого очень хвалили и которому верили бароны Бретани, упорядочил свои баталии".
Поэтому Дю Геклен должен был стать главным советником Карла. Но как далеко простирались его полномочия? Условия сильно отличались от условий при Кошереле. Там он был официальным представителем короля, носил звание лейтенанта и, кроме того, был избран советом своих капитанов. При Оре такое решение принято не было. Толпа знатных бретонских сеньоров, вероятно, не намерена была подчиняться приказам мелкого, выскочки-хобгоблина, каким бы он ни был графом де Лонгвиль. Здесь присутствовали все великие имена провинциальной аристократии: Роган, Ре, Рье, Леон, Авогур, Динан, Рошфор, Турнемин, Малестро, дю Пон, Кинтен, Комбур, Ансени. Если Чандос, ветеран Креси, главное действующее лицо Пуатье, коннетабль Гиени и рыцарь Подвязки, с трудом подчинил себе такого капитана, как Калвли, то трудно представить себе Дю Геклена, отдающего приказы этим знатным персонам. Несомненно, его признавали как компетентного профессионала и спрашивали его мнение, но решения принимались коллективно, можно сказать, негласно, и во время сражения ощущался явный недостаток организации. Последовавшее поражение объясняется некомпетентностью этих знатных воинов-любителей, особенно тех, кто находится в арьергарде, которые явно, в отличие от Калвли, не понимали своей роли.
Положение казалась достаточно простым: франко-бретонцы имели численное преимущество двое против одного. В каждой из их четырех баталий было около тысячи человек. Первая, возглавляемая Дю Гекленом, состояла из его сторонников и мелких бретонских дворян; вторая — под командованием графов Осера и Жуаньи; третью возглавлял сам Карл де Блуа с виконтом Роганом и несколькими другими известными сеньорами. В арьергарде находились сеньоры Ре, Рье, Турнемин, Кинтен, Комбур и Рошфор. Этот резервный корпус, роль которого могла бы стать решающей, не имел единого лидера и поэтому не получил точных указаний. В результате он оставался бездействующим, никто не знал, когда и где вмешаться в сражение. Был согласован очень простой план: на следующее утро, до восхода солнца, армия должна была пересечь залив, чтобы развернуться на плато лицом к противнику и вступить в бой. С четырьмя тысячами против двух тысяч это не должно быть слишком большой проблемой. Карл де Блуа был уверен в себе. Он обошел весь лагерь, уверяя каждого и показывая, что он уверен в себе и в правоте своего дела. Следующий день был воскресеньем, и, более того, днем Св. Михаила. Архангел являлся одним из любимых заступников Карла, наряду с Св. Иво.
Однако в армии были и такие, кто считал, что в воскресенье воевать нельзя; старый обычай Божьего перемирия запрещал это делать, хотя уже давно нарушался. Ходили и другие тревожные слухи: гороскопы были неблагоприятными; в личном календаре Дю Геклена Тифен, как говорят, отметила 29 сентября как неудачный день (если эта история и была правдой, у нее не было шансов изменить настроение Бертрана). Наконец, личный врач Карла де Блуа, Мишель де Сен-Месмин, также советовал не вступать в бой на следующий день. На эти мрачные предчувствия Карл де Блуа ответил, по словам свидетеля на суде по его канонизации: "Чем оставить мой народ, к которому я испытываю такую жалость, в тисках таких страданий и мук, я предпочитаю оставить его на волю случая, на волю Божью, и я хочу сражаться, чтобы защитить его".