Ночь с 28 на 29 сентября была волнительной. Дозорные из обоих лагерей рискнули подойти слишком близко к лагерю врага, и произошла перепалка. На мгновение во французском лагере подумали, что это нападение. Затем все успокоилось, но почти никто не спал. Пробуждение было очень ранним: нужно было успеть снарядиться и пересечь реку до восхода солнца. По словам Фруассара, а это очень вероятно, в это Михайловское воскресенье воины посетили мессу, и многие исповедовались:
Когда наступило утро воскресенья, все в его [армии] отправились в путь, оделись и вооружились. Было отслужено несколько месс в честь сира Карла де Блуа, а желающие исповедаться были причащены. Так же поступили и те, кто принадлежал к лагерю графа Монфора. И немного не дождавшись восхода солнца, они сошлись каждый в своей баталии, как и накануне.
Затем франко-бретонцы отправились на противоположный берег под довольными взглядами англо-бретонцев. И снова необычное зрелище: если бы они захотели, войска Чандоса могли бы атаковать армию Карла на марше, во время сложной переправы через залив и довольно крутого подъема на плато. У последней не было бы шансов спастись. Вместо этого англо-бретонцы дождались окончания движения французов и дали всем время занять свои места. "Зрелище было впечатляющим", — говорит Фруассар, который был очень хорошо осведомлен о ходе битвы при Оре, рассказы о которой он собрал с участников всего через несколько дней после события[24]. Поэтому мы, вероятно, можем доверять ему в этом обстоятельстве, когда он пишет, что "незадолго до 8 часов утра, обе армии выдвинулись одна против другой. Как я слышал от тех, кто это видел, то было весьма прекрасное зрелище".
Шесть часов утра. Это час восхода солнца 29 сентября, и первые лучи восходящего светила сверкали на шести тысячах плащей, доспехов и бацинетов, расположенных компактными группами на лугах на севере от Оре. Все двигались пешком; ряды стояли за знаменами, ощетинившись копьями и мечами, говорит Фруассар:
Французы находились в таком плотном строю, что между ними едва-ли можно было пробросить яблоко, чтобы оно не упало на шлем или на копье. Каждый воин держал свое копье перед собой по правую сторону, обрезав его до 5 футов длины, боевые топоры, острые, крепкие, из хорошей стали, с короткими рукоятками, находились у них на боку или висели на шее. Так они замечательно шли в пешем строю. Каждый сеньор находился в боевых рядах и был окружен своими людьми, его знамя или вымпел несли впереди него, и все хорошо знали, что им следует делать. С другой стороны, прекрасно выстроились и англичане.
— движение армии Карла де БлуаОбе армии находились на расстоянии нескольких сотен метров друг от друга. Бомануар возобновил свои попытки переговоров. Как только Чандос увидел его, он пошел ему навстречу, чтобы помешать ему напрямую поговорить с Жаном де Монфором, который мог быть склонен к примирению. "Во имя Господа, я прошу Вас, сэр Джон Чандос, чтобы мы смогли привести этих двух сеньоров к какому-нибудь соглашению, ведь будет очень жаль, если так много добрых мужей, что здесь присутствуют, будут убивать друг друга, поддерживая их споры»". Фруассар, который передает эти слова, заставляет Чандоса ответить: "Сеньор де Бомануар, я советую вам не предпринимать сегодня никаких попыток к миру, поскольку наши люди заявили, что если они смогут застать вас в своих рядах, то они вас убьют. Вы скажите сеньору Карлу де Блуа, что будь, что будет, но сеньор Жан де Монфор решился рискнуть дать сражения. Поэтому оставьте всякие мысли о мире или о перемирии, поскольку он решил либо стать сегодня герцогом Бретани, либо умереть на поле брани". После этого Чандос сообщил Жану де Монфору, что его соперник провозгласил себя единоличным герцогом Бретани, а Бомануар рассказал Карлу де Блуа то же самое о его сопернике. Поэтому Чандос взял на себя ответственность за срыв переговоров, будучи решительно настроенным на борьбу. На самом деле, если переговоры о мире, продолжавшиеся в течение года, не увенчались успехом, было бы удивительно, если бы соглашение было достигнуто между двумя армиями, готовыми наброситься друг на друга.
24
Он действительно встретил в Дувре герольда Виндзора, посланного Жаном де Монфором к Эдуарду III, чтобы сообщить о событиях.