Авиньонские Папы
В течение шестидесяти лет Авиньон был столицей христианского мира. В 1305 году Папы фактически покинули Рим, где их безопасности угрожали распри между партиями и крупными аристократическими семьями, которые боролись за власть и должности в курии. Именно архиепископ Бордо Бертран де Го, ставший Папой Климентом V, впервые поселился в Комта-Венессен, папском владении с 1274 года, когда оно было уступлено Папам французским королем Филиппом III. Сам город Авиньон был куплен в 1348 году Климентом VI. Расположение было благоприятным: регион был спокойным, климат мягче, чем в Риме, а расположение — более более удобным для сообщения со всей Европой. Через долину Роны было легко связаться с северными христианскими странами. В политическом плане безопасность казалась обеспеченной: на другом берегу Роны, в Вильнев-ле-Авиньоне, начиналась территория королевства Франция, попасть на которую можно было по мосту Сен-Бенезе. В конце моста Филипп IV Красивый в период с 1293 по 1307 год построил прочную квадратную башню для охраны въезда, а на соседнем холме Иоанн II Добрый построил замок — Форт Сен-Жан. Поскольку все авиньонские Папы были французами, для них было очень полезно иметь такой мост, чтобы в случае необходимости укрыться у своего покровителя короля. В 1352 году Иннокентий VI даже приказал построить в Вильнев-ле-Авиньоне картезианский монастырь, который стал иметь значительное влияние. Но на тот случай, если вдруг надзор короля Франции окажется слишком тяжелым, границы Священной Римской империи также находились совсем рядом.
Там, в тени Мон-Ванту, рядом с плодородными равнинами Карпантрас и Кавайон, обосновалось папство. Сначала временно, в резиденции епископа Авиньона, затем постоянно и комфортно, построив огромный дворец-крепость. К Старому дворцу Бенедикта XII (1334–1342) Климент VI (1342–1352) пристроил великолепный Новый дворец. Этот замок площадью пятнадцать тысяч квадратных метров, украшенный лучшими художниками и роскошно обставленный, быстро стал обстановкой, достойной великолепия апостольского собора. Тысячи священнослужителей всех рангов посещали его каждый год, приходя сюда, чтобы заверить акты своих церквей, получить грамоты на получение того или иного бенефиция и решить бесчисленные проблемы мирского и духовного управления. Сотни священников, епископов и кардиналов всех национальностей были постоянно заняты здесь; здесь скопились архивы, касающиеся всего христианства. Авиньонские Папы решительно усилили централизацию церковного управления, напрямую вмешиваясь в назначение епископов, доводя все церковные процессы до апелляции к Папе и резко увеличивая фискальное давление на все духовенство. В Авиньоне была создана гипертрофированная администрация, в которой работало от трех до четырех тысяч человек. Город Пап стал настоящей европейской столицей, центром всех переговоров, политических и религиозных интриг, который посещали короли, императоры, принцы и все великие люди мира того времени.
Если сейчас историки несколько реабилитируют авиньонских Пап, большинство из которых искренне пытались реформировать самые вопиющие злоупотребления церкви, то следует признать, что в XIV веке этот эпизод, который некоторые называют "вавилонским пленением", серьезно подорвал престиж папства. Самые известные голоса того времени, как святых, так и литераторов, были едины в осуждении авиньонского папства и требовании возвращения понтифика в Рим. Святая Бригида (1303–1373) и святая Екатерина Сиенская (1347–1380) призывали Папу вернуться в Италию. "Не противься больше воле Божьей, ибо овцы ждут, голодая, твоего возвращения в резиденцию святого Петра", — писала Екатерина Сиенская Григорию XI. Боккаччо присоединился к их призыву, Данте поместил Иоанна XXII в свой "Ад", а Петрарка, который сам жил в Комта-Венесен, нарисовал отталкивающую картину папского города:
"Авиньон — это безбожный Вавилон, ад живых, страж пороков, клоака земли. Там нет ни веры, ни милосердия, ни религии, ни страха Божьего, ни скромности, ничего истинного, ничего святого: хотя резиденция суверенного понтифика должна была бы сделать его святилищем и оплотом религии […]. Из всех городов, которые я знаю, это самый вонючий […]. Какой позор видеть, как он вдруг стал столицей мира, где он должен занимать лишь последнее место […].
Кардиналы: […] Вместо апостолов, которые ходили босиком, мы видим сатрапов на лошадях, покрытых золотом, пожирающих золото и вскоре обутых в золото, если Бог не подавит их наглую роскошь. Их принимали за царей Персии или парфян, чтобы поклониться им, и не смели подходить к ним с пустыми руками".