Сначала казалось, что Карл на стороне Энрике. Но в начале сентября Черный принц отправил в Памплону двух своих самых доверенных людей, Джона Чандоса и Томаса Фельтона, которые убедили его приехать и поговорить с Педро Жестоким и Эдуардом в Байонне. Переговоры длились пять дней и завершились очень выгодным для Карла соглашением: он пропускал англо-гасконскую армию за 56.000 флоринов в месяц, плюс оплата поставок. Кроме того, Педро передал ему провинцию Гипускоа и города Витория, Сальватьерра, Логроно, Калахорра и Альфаро. 23 сентября в Либурнском договоре Педро Жестокий обязался возместить Эдуарду расходы на поход до середины лета 1367 года, а также обещал ему 550.000 флоринов до Богоявления, то есть жалование за шесть месяцев войны, 250.000 флоринов для Эдуарда и 300.000 для его войск.
Удовлетворенный этими прекрасными обещаниями, принц Уэльский продолжил свои приготовления. "Бордо превратился в гудящий улей, — заметил Фруассар, — где производилось оружие, шлемы, доспехи, стрелы, пушки, бомбарды и различные машины, такие как эти огромные луки, установленные на повозках и выпускающие огненные стрелы". Компании прибывали одна за другой и разбивали лагерь повсюду, от Жиронды до Пиренеев. Они обходились герцогской казне в 90.000 флоринов в месяц, не считая расходов на вечеринки и турниры, чтобы занять командиров. Эдуард переплавил свою золотую и серебряную посуду, чтобы отчеканить новые деньги.
Принц не мог предпринять такую экспедицию без согласия своего отца, короля Англии. Поэтому он направил к нему делегацию в составе лорда де Ла Варра, сэра Неле Лоринга, Жана и Эли де Помье. В сентябре они привезли королевский ответ, который был полностью благоприятным: король Педро был союзником Англии, ему нужно было помочь вернуть кастильский трон и тем самым отнять союзника у Карла V. В то же время Эдуард III объявил, что посылает принцу Уэльскому подкрепление — своего четвертого сына, Джона Гонта (Гентского), герцога Ланкастера. Этот молодой человек двадцати пяти лет уже участвовал в нескольких военных экспедициях. Он родился в Генте в 1340 году и женился на Бланке, наследнице герцогства Ланкастерского, в 1359 году. В 1371 году, став вдовцом, он снова женился на Констанции, дочери Педро Жестокого, и с тех пор имел личные претензии на Кастилию. В 1366 году он был рад присоединиться к своему старшему брату принцу Уэльскому, которым он восхищался и мечтал сравняться с ним. Дружба между этими двумя людьми была настоящей и непоколебимой. Между двенадцатью детьми Эдуарда III никогда не было ни малейших разногласий.
В то время как к северу от Пиренеев велась подготовка, на юге, где Дю Геклен принял командование, тоже не было недостатка в активности. Именно на него, по сути, опиралась политика Энрике. Бертран принимал решения, вел переговоры, собирал войска; он как никогда был незаменим для короля Кастилии, который кажется был немного ошеломлен происходящим. Именно в этих испанских делах бретонец проявил себя больше всего. Во Франции он был безынициативным инструментом в руках умного Карла V, ревнивого к своей власти. Здесь он был отчасти хозяином, имея широкую свободу действий. Его боялись, им восхищались и к нему прислушивались. Проведение крестового похода, в ходе которого ему удалось совершить уникальный подвиг — удержать вместе двенадцать тысяч международных авантюристов и полностью достичь поставленной цели, — обеспечило ему определенный авторитет у испанцев, особенно у Энрике и его окружения. Осенью 1366 года Дю Геклен доказал, что он может быть больше, чем простой ротмистр, если ему дать такую возможность. Не будучи гениальным, но обладая большим здравым смыслом и верным чутьем, он организовал оборону Кастилии.
Бертран очень хорошо справился с этой неожиданной ролью. Будучи правой рукой короля Энрике и универсалом, особенно после ухода Калвли и других, он был везде и сразу, приводя страну в состояние обороны. Без сомнения, он не сравнивал свое положение здесь с тем подчиненным положением, которое он занимал во Франции; он просто продолжает делать то, что считает своим долгом. Грядущее противостояние — это действительно личное дело между ним и Черным Принцем. Педро и Энрике, два короля, находились во власти своих покровителей — старшего сына короля, с одной стороны, и мелкого бретонского сеньора — с другой.