При этих словах Дю Геклен взорвался; не в силах стерпеть, чтобы кто-то сомневался в его храбрости и верности, он согласился на сражение, но предвидел катастрофу:
Желание освободить своего героя от ответственности за поражение, несомненно, подтолкнуло Кювелье к тому, чтобы вложить ему в уста эти пророческие слова. Но за этими, вероятно, выдуманными речами скрывается реальность противостояния военачальников на военном совете Энрике. Столкнувшись с арагонцами, которые питали иллюзии относительно реальной силы испанских войск и, несомненно, были воодушевлены успехом дона Тельо, Дю Геклен и маршал д'Одрегем, которые были гораздо лучше знакомы с эффективностью английской армии и ее лучников, и которые знали, что это самые лучшие войска в мире, и что ими командуют самые грозные рыцари и военачальники того времени — принц Уэльский, герцог Ланкастер, Джон Чандос, Роберт Ноллис, Хьюго Калвли и другие — были очень немногословны. Фруассар приписывает Арнулю д'Одрегему речь, сравнимую с той, которую Кювелье приписывает Дю Геклену:
Монсеньор, храни бог вашу милость, я не отступлю от вашего дела, но скажу вот что, когда вы двинетесь на принца, то найдете в его войске много доблестных рыцарей, ибо там собран весь его цвет; и вы найдете их твердыми, мудрыми и хорошо сражающимися; и они не побегут с поля боя. Но если вы мне поверите, вы их всех победите без боя; ибо если бы вы перекроете все пути их снабжения, вы уморите их голодом и заставите вернуться в свою страну.
Более того, говорили, что сам король Франции отправил письмо Энрике Трастамарскому, в котором просил его не рисковать и не ввязываться в битву с англичанами. Креси, Пуатье и Оре показали, что они непобедимы в полевом сражении. Но испанцы хотели испытать это на себе, считая что когда двое против одного, есть все шансы на успех. Но кастильские войска были плохо мотивированы и плохо оснащены. Дю Геклен не доверял им, и, по словам Кювелье, он вскользь сказал Бегине де Вильену:
То, что Дю Геклен, поддерживаемый Одрегемом, советовал Энрике не рисковать и не вступать в сражение, подтверждают и другие хронисты, например, анонимный латинский автор сочинения Ypodigma Neustriae. Со своей стороны, Айяла утверждает, что граф Дения побудил короля переправить свою армию через реку Нахерилья и разместить ее на равнине Нахера, устранив таким образом единственное естественное препятствие, которое могло предотвратить или задержать битву. Энрике не последовал совету Дю Геклена, потому что, как это ни парадоксально, присутствие бретонца стало для него поводом для битвы, поскольку он был так уверен в военных талантах Бертрана. Таким образом, битва при Нахере должна была неизбежно состояться. Она была нужна Черному принцу, который обязательно хотел выполнить свои обещания Педро Жестокому; Дю Геклен был вынужден согласиться на сражение, впрочем не питая никаких иллюзий, но его реализм должен был уступить требованиям чести и верности, ибо он не был здесь хозяином.
Подготовка
Последние приготовления к сражению хорошо известны нам благодаря Айяле, Фруассару и Кювелье. С обеих сторон поздно вечером в пятницу 2 апреля были отправлены разведчики, чтобы осмотреть позиции противника и убедиться, что те, кто находится на другой стороне, готовятся к бою. После краткого совещания были даны указания. С англо-гасконской было определено, что при первом звуке трубы все должны были встать ото сна и экипироваться; при втором — вооружиться и отправиться к месту сбора; при третьем — встать в строй под знаменами маршалов и Святого Георгия. Никто не мог, под страхом смерти, покинуть линию построения без разрешения.
На франко-кастильской стороне подготовка проводилась с более обильным, чем обычно, питанием и отдыхом. Подъем был назначен на полночь, поэтому они легли спать рано. "Испанцы в этот вечер вели себя спокойно, — пишет Фруассар, — у них было много еды, напротив у англичан ее было очень мало; по этой причине они жаждали сражаться, чтобы либо все потерять, либо все выиграть".