Некоторые биографы Дю Геклена называют это вмешательство в ссору между двумя братьями, своеобразным способом арбитража. На самом деле бретонец протягивает руку помощи Энрике, превращая поединок в убийство. Но мог ли он позволить, чтобы на его глазах убили его господина? Существуют и другие вариации на тему ноги и человека, который ее тянет: нога Пьера или нога Энрике? Сделали это Рокаберти, Аньерс, Эрнан Перес де Андрада или сам Дю Геклен? Хронисты сходятся лишь в одном: ногу тянули, и это позволило Энрике победить. Кювелье, который очень хорошо знал местность, добавляет, что как только ему стало легче, Трастамарский крикнул своим людям: "Разделайте мертвого предателя", то есть "отрежте ему голову". Приказ был немедленно выполнен, голову отправили в Севилью для устрашения защитников, а тело повесили на башне в замке Монтьель.
Версия Айялы увеличивает ответственность Дю Геклена. Однако в отношении этих испанских эпизодов его хроника гораздо более достоверна, чем хроники Фруассара или Кювелье, которые, пользуясь слухами, иногда допускали вопиющие ошибки. Айяла присутствовал при осаде Толедо, если не при битве при Монтьеле. Более того, он был на стороне Энрике и не был заинтересован в том, чтобы очернить кого-либо на этой стороне. По его словам, через несколько дней после начала осады Монтьеля Педро Жестокий, не питая иллюзий относительно отношения к нему Энрике, попытался склонить Дю Геклена на свою сторону заманчивыми обещаниями земель, городов и денег. Зная менталитет капитанов компаний, единственной целью которых являлась личная выгода, он считал, что бретонец не является исключением. Поэтому он послал к нему человека из своей свиты, Родригеса де Сенамбрия, которого Бертран хорошо знал: вассал графства Трастамара, он теоретически был одним из его вассалов, который также попал в плен в Бривиеске в 1366 году, и чей выкуп он заплатил. Сенамбрия прибыл в качестве парламентера со следующим посланием:
Мессир Бертран, король Педро, мой господин, приказал мне поговорить с вами, чтобы сказать вам, что вы очень благородный рыцарь, и что вы всегда отличались своими подвигами и добрыми делами. Что вы видите, в каком положении он находится, и что, если вы поможете ему выйти и доставите в безопасное место и присоединитесь к нему, он даст вам города Сория, Альмазан, Атьенса, Монтагудо, Деза и Серон и, кроме того, двести тысяч золотых кастильских дублонов. И я прошу вас сделать это, ибо вы обретете много чести, помогая такому могущественному королю, и все будут знать, что благодаря вам он спас свою жизнь и вернул себе королевство.
Ответ Дю Геклена соответствует тому, что мы знаем о его психологии:
Друг мой, вы должны хорошо знать, что я рыцарь-вассал короля Франции и его подданный, и что именно по его приказу я прибыл в эту страну, чтобы служить королю Энрике; что король дон Педро принадлежит к партии англичан и их союзник, особенно против моего господина короля Франции, что я нахожусь на жаловании у короля Энрике и что я не могу сделать ничего против его интересов и его чести. Поэтому вы не должны советовать мне действовать подобным образом; и если вы когда-либо получали от меня какую-либо услугу, я прошу вас больше не говорить со мной об этом.
Тем не менее, он обещает подумать о предложении Педро. Даже если вы Дю Геклен, о 200.000 дублонов заставляли задуматься: это вдвое больше выкупа, выплаченного Черному принцу, не считая городов и земель, которые к ним добавлялись. Бертран находился в раздумьях. Хотя маловероятно, что он действительно думал о предательстве Энрике, что также означало бы предательство Карла V, но не исключено, что он думал о монетизации своей верности. В любом случае, он спросил мнение своего брата Оливье и кузенов Манни: они колебались. Семейный клан решил все же предупредить Энрике, и тот, будучи благодарным, предложил Бертрану отдать ему то, что обещал Педро. Бретонец вроде бы выиграл куш, но он знал, чего стоили обещания испанца.
В обмен Энрике якобы попросил Дю Геклена сообщить Сенамбрии, что Педро может тайно прийти в его палатку и когда он туда придет, бретонец должен сообщить Энрике. Это попахивает предательством. От Бертрана требуют не больше и не меньше, как нарушить свое слово, дать ложную клятву: гарантировать безопасность Педро, предупредив Энрике. Жестокий должен быть любым способом выведен из своего убежища. Добродетельные биографы Дю Геклена с ужасом отвергают возможность такого двуличия со стороны героя; если он и согласился, то только потому, что добросовестно верил, что Энрике простит своего брата, писал падре дю Коэтлоске. Но Бертран не был Карлом де Блуа; он знал, что от Педро нужно избавиться; он знал, что готовится, одобрял это, и, в любом случае, Энрике был главным. Эти двое были сообщниками в этом деле.