По всей видимости, именно так обстояло дело между Клиссоном и Дю Гекленом, поскольку формула, использованная в договоре, гласит, что соблюдение пунктов клятвенно подтверждено "на святых Евангелиях Божьих, телесно нами осязанных, и временем и клятвами наших тел, связанных друг с другом". Эти два человека, "чтобы вечно питать добрый мир и любовь" между собой, поклялись поддерживать друг друга против всех других, за исключением короля Франции и виконта Рогана, делить пополам все свои военные трофеи, предупреждать друг друга обо всех клеветах или дурных делах, о которых они будут знать друг о друге, и защищать друг друга как братья. Одна из статей договора ясно показывает, что этот тип союза накладывался на феодальные отношения и имел над ними приоритет: если сюзерен одного из них под любым предлогом будет пытаться конфисковать его фьеф, другой обязан поддержать его, в том числе и силой оружия. Братство по оружию становилось выше вассалитета.
Этот договор Клиссона и Дю Геклена, датированный 23 октября 1370 года в Понторсоне, вероятно, был заключен в начале месяца в Париже, когда эти два человека встретились по случаю инвеституры Дю Геклена в качестве коннетабля. Как бы ни относились придворные к Бертрану, все соглашались, что эта должность подходит ему идеально. Некоторые из присутствующих были даже полны энтузиазма, как, например, анонимный клерк, отметивший на полях регистра Счетной палаты: "Да здравствует коннетабль Франции Бертран Дю Геклен, самый доблестный и прославленный рыцарь из всех. Пусть он покоится в мире Господнем благодаря своим похвальным заслугам". Кристина Пизанская сообщает, что "добрый бретонец, рыцарственный и храбрый сир Бертран дю Клекен был избран коннетаблем Франции во второй день среды октября 1370 года", и отмечает, что это событие восстановило мужество и энтузиазм многих рыцарей: "Великая радость была у доблестных рыцарей, и за оружие вновь взялись многие из тех, кто по вине плохих вождей его бросил".
Требования войны
Назначение Дю Геклена придало новый импульс войне и произвело ошеломительный эффект. Королевство очень нуждалось в этом. В тот самый момент, когда Бертран получил свои новые обязанности, английские войска подошли к стенам Парижа, чтобы посмеяться над королем Франции. Во главе их стоял старый знакомый коннетабля — сэр Роберт Ноллис. В свои пятьдесят семь лет он был все таким же активным, жестоким и жадным. Он возглавлял армию, посланную Эдуардом III: высадившись в июле в Кале с пятнадцатью сотнями латников и таким же количеством лучников, он оставил за собой след разрушений и запустения. Но добыча была мизерной, потому что он столкнулся с новой французской тактикой: закрытые города, из которых не предпринималось никаких попыток выйти для сражения. Англичане были вынуждены вытаптывать посевы накануне сбора урожая и сжигать крестьянские домики покрытые соломой. Они прошли Аррас, Ройе, Нуайон, Реймс и Труа, но о нападении на эти богатые и хорошо укрепленные города не могло быть и речи.
Затем Ноллис перешел к провокациям у самой столицы. Деревни в пригородах, такие как Кашан и Аркей, были сожжены; 24 сентября они развернулись на равнине возле Вильжюиф, чтобы предложить сражение. Окружавшие короля графы Танкарвиль, Сен-Поль, виконт Мо, Рауль де Куси, Жан де Вьенн, сенешаль Эно и другие знатные вельможи с трудом сдерживали себя. Они видели дым от горящих деревень; английский рыцарь даже имел дерзость прийти и постучать в одни из ворот Парижа; он отошел от ворот невредимым, только для того, чтобы быть срубленным ударом топора мясника, находившегося поблизости; упав на землю, он подвергается расправе со стороны четырех крестьян, "которые наносили ему удары, как будто он был наковальней", говорит Фруассар. Эта сцена, изображенная в XV веке на миниатюре, иллюстрирующей его хроники, показывает ярость маленьких людей; они не понимали пассивности знати, этих прославленных рыцарей, которые смотрели, как враг опустошает королевство. Тактика Карла V не увеличила популярность французской знати. Но то была цена за спасение королевства. По словам Фруассара, Оливье де Клиссон убеждал короля не поддаваться на провокацию: "Сир, вам незачем выступать против людей; они все равно уйдут и отступят; они не могут отнять у вас наследство и не запятнают вас навозом". Таким образом, у оборонительной тактики уже появились приверженцы. Разочаровавшись в своих надеждах на битву, Роберт Ноллис направился на запад, возобновив свои набеги в Босе, а затем в Мэне, намереваясь захватить Бретань.
Новый коннетабль пробыл в Париже недолго. Через несколько дней после назначения он объявил о своем намерении переехать в Кан, чтобы собрать армию и подготовиться к следующей кампании. Карл V поздравил его и выделил ему деньги на содержание пятнадцати сотен латников в течение двух месяцев. Бертран сказал королю, что для эффективной борьбы ему потребуется как минимум вдвое больше. Дю Геклен хотел, чтобы ему предоставили средства для ведения войны. Но новая тактика Карла, которая была чисто оборонительной, имела и финансовую подоплеку. Король хотел вернуть себе королевство, не потратив на это ни копейки, и посоветовал Дю Геклену вести войну экономно, преследуя противника, "не сражаясь в открытом поле и не бросая ему вызов". Коннетабль не согласился: стратегия Карла V была действенной против английских рейдов, но для того, чтобы отвоевать территории, нельзя было обойтись без наступления, а для этого нужны были деньги, которые, по словам Бертрана, легко было найти. Ненависть к политикам и бюрократам тонко завуалирована в этих смелых словах, переданных Кювелье: