Дю Геклен дважды предупреждал здешнего капитана, что чем больше он будет сопротивляться, тем безжалостнее будет обращение в случае захвата. Поэтому грабеж — это самое меньшее, что он мог устроить. Более того, в одной из своих зловещих клятв он поклялся не есть и не пить, пока не убьет всех французов, сражавшихся за англичан. Герцог Беррийский поздравил его с такой верностью клятве: "Нет ни одного честного человека, который бы отвратил вас от вашей цели". Сто десять французов из осажденного гарнизона были повешены на деревьях перед городом. Коннетабль, выполнив свой обет, снова мог есть и пить.
Эпизод просто эпический. Но с осадой действительно пора было заканчивать. К городу приближалась армия спасения из Пуатье в составе девятисот латников и пятисот лучников под командованием капталя де Бюша. Когда было объявлено о капитуляции, он повернул назад. В конце июля 1372 года положение англичан в Пуату и Сентонже стало критическим. Победоносный Дю Геклен теперь двигался на Пуатье. В предыдущем месяце серьезное поражение английского флота у Ла-Рошели способствовало ухудшению ситуации. 22 июня кастильский флот под командованием Бокканегро столкнулся с английским флотом под командованием Джона Гастингса, графа Пембрука. Генрих II Кастильский выполнял свое обещание помочь Карлу V на море. Правда, для этого у него была дополнительная причина: в сентябре 1371 года Джон Гонт, герцог Ланкастер, женился на Констанции, старшей дочери Педро Жестокого и Марии Падильи, и по праву супруги провозгласил себя королем Кастилии. Необходимо было ослабить этого нового претендента, сменившего Черного принца в Аквитании. Морское сражение обернулось в пользу кастильцев, чьи корабли были оснащены пушками. Сам граф Пембрук был взят в плен и отправлен в Сантандер.
Взятие Пуатье (август 1372 года)
Побитые на море и на суше, английские войска, казалось, уже не могли противостоять Дю Геклену. Таково было мнение буржуа Пуатье, которые опасались за свое имущество и свою жизнь, если мэр города Жан Регно решит оказать сопротивление. Между теми, кто был верен Эдуарду III и опасался возможных репрессий со стороны Англии в случае сдачи без боя, как это произошло в Лиможе, и теми, кто выступал за немедленную капитуляцию, зная, что Дю Геклен не был добр к городам, которые оказывали ему сопротивление, начались раздоры. Наконец, обе стороны отправили гонцов к своим спасителям: Томаса Перси, одна стороны, просила прислать срочную помощь, а Дю Геклена, другая сторона, умолял приехать и взять под контроль город, ворота которого будут для него открыты. Томас Перси послал сэра Джона д'Англе с сотней копий. Но он опоздал, 7 августа Пуатье открыл свои ворота перед Дю Гекленом, который, прибыл в город во главе авангарде из трех сотен копий. Удар оказался тяжелым для Томаса Перси и капталя де Бюша, которые разделили свои войска между Сен-Жан-д'Анжели, Туаром и Ниором.
Кювелье помещает здесь эпизод, подлинность которого неясна, но который иллюстрирует яростный антиклерикализм, который он приписывает бретонцу. Прибыв в замок, принадлежащий епископу Пуатье, коннетабль, как говорят, призвал его к сдаче, на что капитан ответил, что это собственность прелата, который не имеет права получать приказы, кроме как от Папы. Затем Бертран разразился яростной диатрибой против богатства Церкви, которая предала заветы Христа, обещающие рай для бедных. Это было время великих духовных распрей, особенно среди францисканцев, чье движение "обсервантов" выступало за возвращение к бедности. Но выражала ли эта речь мысли Дю Геклена, Кювелье или их обоих?
Сир, — сказал Бертран, полный горечи,
Я молю Бога, чтобы в аду были прокляты
Все те, кто обогатил епископов и аббатов.
У них не должно быть такого имущества,
Ведь отцы церкви учили и завещали,
Не накапливать мирские временные блага
Не захватывать у владельцев вотчины и почести,
Которые не остаются с человеком после смерти.
Иисус никогда не хотел этого.