Поэтому нельзя сказать, что между ним и королем существовало полное согласие по вопросу тактики. Король опасался непредсказуемости сражения и считал, что искуснее и безопаснее победить врага без боя. Дю Геклен был воином до мозга костей, который верил в военную победу, но он также был расчетливым военачальником: атаковать или принимать бой следовало только в том случае, если у тебя есть преимущество, по занятым позициям на местности, в численности, неожиданности, состоянию боевого духа. Навык заключается именно в том, чтобы знать, как поставить себя в сильную позицию по отношению к врагу. Его мнение, безусловно, было более дальновидным, чем мнение большинства дворян, которые были склонны атаковать где и когда угодно, но также и чем мнение короля, который выступал за систематический отказ от любого сражения, даже в выгодной ситуации.
Положение коннетабля было неудобным, поскольку он находился между двумя крайностями, лицом к лицу с королем и знатными людьми. Его смущение очевидно. Он старается быть сбалансированным: безрассудное нападение может обернуться плохо — это для короля, но когда у тебя есть преимущество можно и атаковать, — это для дворян. Дю Геклен сказал, что англичане считают себя непобедимыми, и обратившись за подтверждением своих слов к Клиссону, поспешно передал ему слово. Речь Бертрана была сбивчива и незакончена:
Сир, все, кто говорит о борьбе с англичанами, не учитывают опасность, которой они могут подвергнуться. Не то чтобы я говорю, что сражаться не следует, но я хочу, чтобы это было нам на пользу, как это умеют делать они, и как было несколько раз при Пуатье, Креси в Гаскони, Бретани, Бургундии, Франции, Пикардии и Нормандии. Эти победы оказали большую честь их королевству и их вельможам, и сделали их настолько гордыми, что они ни с одного другого народа не взяли столько с больших выкупов, которые они получили, от которых они обогатились и ободрились. А вот и мой спутник, господин Клисон, который может говорить о них более ответственно, чем я, ибо он воспитывался с ними с детства; он знает их условия и нравы лучше, чем кто-либо из нас: поэтому я прошу его, если вам будет угодно, дорогой сир, помочь мне довести до сведения присутствующих мои слова.
Это очень неплохое уклончивое заявление для человека без образования. Оливье же, движимый ненавистью к англичанину был более прямолинеен ― сражаться нужно только тогда, когда у тебя есть преимущество:
С Божьей помощью, сеньоры!
Англичане так много лет самоуверенны в себе, что, по их мнению, они не могут проиграть; и в сражении они самые храбрые люди в мире; ибо чем больше они видят, как проливается кровь, будь то их собственная или их врагов, тем больше они горячатся и более решительно бьются; и они говорят, что это будет всегда, пока жив их король: так что, учитывая все это, по моему скромному мнению, я не советую с ними сражаться, если только они не попадут в сложное положение. Я вижу, что дела Франции сейчас в отличном состоянии, и что то, что англичане захватили путем войны, они потеряют. Поэтому, дорогой сир, вот таков мой совет.
Король, удовлетворенный ответом, обратился к своему брату:
А вы, что вы скажете, брат мой герцог Анжуйский? — Клянусь верой, — ответил герцог Анжуйский, — кто посоветует вам иное, сделает вам во вред; мы всегда будем воевать против англичан, так как и начали: когда они захотят найти нас в одной части королевства, мы будем в другой, и всегда будем воевать ними с выгодой для себя, там где они держат мало войск. Я думаю, что с помощью присутствующих здесь господ, в походах на Аквитанию и Верхнюю Гасконь, можно будет в короткий срок добиться отличных результатов.
Таким образом, вопрос решился разумным образом: нападать на врага можно только имея превосходящие силы. Так всегда поступал Дю Геклен, когда командовал войсками, и герцог Анжуйский фактически являлся одним из его учеников. Дворяне были не очень довольны, но коннетабль теперь мог прикрываться публично выраженным мнением принца.
Теперь следовало перейти к делу. Дю Геклен и Клиссон были посланы с 500 копьями для сопровождения армии Ланкастера и Иоанна IV с левого фланга, в то время как герцог Бургундский продолжал сопровождать правый фланг. Английская армия уже выдыхалась: ей пришлось идти гораздо дальше на восток, чем планировалось, так как пути на запад были прочно перекрыты. Они прошли Лаон, Реймс, Труа, Санс, где дорогу им преградил Клиссон, и осенью оказались в Ниверне и Бурбонне. Местность стала труднопроходимой, местные ресурсы скудными, а климат суровым. Численность армии стремительно таяла из-за дезертирства и дизентерии; лошади умирали и заменить их было нечем; повозки были брошены. Горные районы Лимузена были не очень приветливы в ноябре. Великий шевоше рушился сам собой.