Глава XVII.
Бретонский роман и смерть коннетабля (1379–1380)
18 декабря 1378 года король Карл V приказал парламенту и суду пэров объявить о осуждении Жана де Монфора за тяжкое преступление, конфискацию герцогства Бретань и его воссоединение с королевским доменом. Решающий шаг был сделан в результате судебного решения, которое последовало за длительной процедурой. Король уже несколько лет думал о конфискации Бретани. Эта инициатива была частью королевской политики на протяжении двух столетий, со времен Филиппа Августа. Капетингская монархия, которая так долго была хрупкой и находилась под угрозой сокрушения со стороны крупных вассалов, умело играла на браках, наследствах, войнах и тонкостях феодального права, чтобы постепенно воссоединить крупные фьефы с короной. Результат был далеко не полным: королевство Франция в 1378 году представляло собой пеструю мозаику из королевских земель, апанажей, графств, герцогств и виконтств с неопределенными и меняющимися границами.
Конфискация герцогства
Теоретически, король Франции царствовал над всей этой мозаикой. Его авторитет был более или менее уважаем в его собственных владениях. Но в своих владениях вассалы сохраняли значительную степень автономии. С конца XIII века королевская власть возвысилась благодаря возрождению римского права, предоставлявшего монарху полный суверенитет над своим государством. Эти централизаторские идеи, неблагоприятные для вассалов, поддерживались легистами из окружения короля: в этом отношении характерно правление Филиппа IV Красивого. После неудач первого этапа Столетней войны Карл V и его советники возобновили централизаторское движение. Святость короля была возвеличена, этикету королевского двора придана пышность, а власть монарха усилилась. Превратности войны, несомненно, способствовали этому движению, сделав короля центром сплочения и воплощением единства королевства.
Борьба против Плантагенетов, которая постепенно превратилась в борьбу против англичан, предполагала, для того чтобы быть эффективной, установление контроля над всей западной частью страны. Бретань, очевидно, была важной частью этого контекста. Конфискация владений Карла Злого в Нормандии и повторное завоевание Аквитании не имели смысла, если бы Бретань перешла под контроль Англии. Пока Иоанн IV был номинальным герцогом, с этой стороны существовала постоянная опасность.
Оставался вопрос права. Оправдана ли была конфискация Бретани? По крайней мере, последних шесть лет правления Иоанна IV давали Карлу V достаточно оснований для того, чтобы вызвать у него вражду. Герцог несколько раз нарушал вассальную присягу провокационным поведением, что, как ни странно, не привело к более быстрым ответным санкциям. Вспомним письмо от февраля 1372 года, в котором Иоанн IV обещает "принести оммаж своему господину и отцу королю Англии"; договор от 19 июля 1372 года, наступательный и оборонительный союз против короля Франции; вызывающее письмо начала 1373 года, в котором сам герцог Бретани писал: "Даю вам знать, что я считаю себя полностью свободным от присяги, которую я дал вам и короне Франции, от всякого повиновения и подчинения". Владения конфисковались и за гораздо меньшие проступки, например, Аквитания. В феодальном праве, если вассал по собственной воле отказался от вассальных уз и шел войной против своего сюзерена, конфискация владений была наименьшим из наказаний.
Герцог получал неоднократные предупреждения. В своем письме от 1373 года король напомнил ему: "Вы оказали нам любовь и почтение герцогством Бретонским как пер Франции, и являетесь его суверенным повелителем". Герцог в своем ответе ни в коей мере не оспаривал эту формулу. Он был обязан двойной верностью королю, как вассал и как пэр Франции. Вопрос о характере его оммажа здесь второстепенен; независимо от того, был ли это простой оммаж или тесный, пэр королевства не мог восстать против короля без потери своих владений.
Преднамеренная двусмысленность оммажа, принесенного Иоанном IV, не позволяла доказать, что это был простой оммаж; напротив, если обратиться к прецедентам, то можно считать, что это был тесный оммаж, который связывал герцога с королем превыше всех его других обязательств.