Перпендикуляристы отталкивают Вахазара от О. Унгвентия. тот, лишившись чувств от боли, лежит как мертвец. Три женщины кидаются к О. Унгвентию, чтобы привести его в чувство. Свинтуся стоит молча и с напряженным вниманием обводит взглядом всех присутствующих. Пневматики и О. Пунгентий вскакивают и встревоженной стайкой собираются справа. Перпендикуляристы держат Вахазара в левом углу сцены. Вахазар тихо рычит, истекая пеной, потом перестает вырываться и замирает весь в пене, опустив глаза. Рыпман смотрит на все с профессиональным интересом.
В а х а з а р. Господин Рыпман, я посрамлен. Это моя первая в жизни настоящая ошибка.
Женщины возятся с О. Унгвентием. Свинтуся проходит налево, садится в кресло и, взяв куклу Вахазара, укачивает ее как ребенка. Симпомпончик все это время не шевелясь сидит в кресле в глубине сцены.
Р ы п м а н. Ничего удивительного, Ваша Единственность: отравление птомаинами как следствие переутомления.
В а х а з а р. Господин Рыпман, скажите им, чтоб они меня отпустили. Я слаб как ребенок.
Р ы п м а н (Перпендикуляристам.) Прошу отпустить Его Единственность. Я отвечаю за все.
Перпендикуляристы отпускают Вахазара и стоят в молчании.
В а х а з а р. До чего я несчастен! Неужели меня так никто и не поймет? А мне ведь всего и нужно-то — немного тепла, совсем чуть-чуть участия, какую-то капельку чувства. Раз в год, ну пусть хоть раз в два года. Ведь я работаю, как каторжник на галерах, как негр на кофейной плантации. Да — я один такой, и мое величие в том, что я не имею себе равных. Но разве из-за этого я не имею права требовать того, что выпадает на долю любого, самого распоследнего лоботряса и попрошайки?
Любрика, бросив лежащего как труп О. Унгвентия, вскакивает и бежит к Вахазару.
Л ю б р и к а. О, Дюбал! Я всегда... Я с тобой!
С и м п о м п о н ч и к (не вставая). Мама! Мама! Оставь ты его! Я член мужского блока, но этого не потерплю.
В а х а з а р. Да не о том я. Я хочу, чтоб у меня, черт возьми, была какая-нибудь мать или сестра! Ведь это невыносимо.
Л ю б р и к а. Я и хотела стать для тебя матерью или сестрой! Твоя роковая ошибка — что ты вообразил, будто я в тебя влюблена. Ничего подобного. Поверь мне.
В а х а з а р. Тю-тю-тю. Уж я-то в этом кое-что понимаю. Посмотрим, что скажут списки Комиссии Сверхъестественного Отбора.
Скаброза, бросив О. Унгвентия, тоже подходит к Вахазару.
С к а б р о з а. Ваша Единственность, Мачей, умоляю тебя, сожги эти бумаги и никого из нас не делай. Дай нам жить спокойно.
В а х а з а р. О, почему никто никогда не может меня понять! Как жестоко все надо мной глумятся!
Л ю б р и к а. Кто? Мы? Мы только хотим, чтоб ты немного передохнул.
С к а б р о з а. Мы ничего не хотим. Только чтоб ты иногда зашел к нам на чашку чая — поболтать, развеяться.
В а х а з а р (закрыв глаза рукой). О Боже, Боже мой! Как же мне все надоело!
Свинтуся, бросив куклу, становится между матерью, Любрикой и Вахазаром.
С в и н т у с я. Мама! Тетя! Не трогайте его. Он такой бедненький.
С к а б р о з а (Свинтусе). Ничего ты не понимаешь, глупая девчонка. Мне начинает казаться, что ты сошла с ума. Пожалуйста, оставь нас в покое!
Вахазар погружен в размышления. Скаброза пытается оттеснить Свинтусю, та отбивается. Слева входят четверо П а л а ч е й во главе с М о р б и д е т т о. Никто не обращает на них внимания. Палачи останавливаются у двери, снимают треуголки и, поклонившись, берут их под мышки, после чего стоят, спокойно наблюдая за происходящим.
С в и н т у с я. Мама! Мама! Эта минута— единственная. Вы хотите все испортить. А ведь все еще можно изменить. Прошу тебя, отойди! Умоляю тебя! Мама!
В а х а з а р (Свинтусе, злобно, ударив ее кулаком по спине). Оставь мать в покое! Ты же видишь, она ничего не понимает. (Женщинам, тоном весьма официальным.) А теперь я займусь вашим делом. (Достает из кармана бумаги, читает.) «Донна Скаброза Макабреску:
30% — женщины,
65% — бабетона,
5% — несущественных психических отходов».
(Говорит.) Bon! (Читает дальше.) «Донна Любрика Террамон:
43% — женщины,
55% — бабетона,
2% — несущественных...»
(Говорит.) Отлично. Господин Рыпман, займитесь этими дамами.
Рыпман кланяется.
Индекс женственности в норме.
Донны в отчаянии закрывают лица руками; Вахазар вопит.
Что-то нынче маловато настоящих механических матерей! Но зато через пару лет демонических женщин не будет вовсе!
О. Унгвентий, очнувшись, тихо стонет, поддерживаемый Лидией.
С к а б р о з а (в ярости). Да уж, демонических женщин не будет, останутся только такие гермафродиты, такие монстры, как эта каналья!
Указывает на Морбидетто, тот снисходительно и иронически усмехается. Вахазар оглядывается.
Л ю б р и к а (Скаброзе). Зачем ты это говоришь? Разве не видно, что и так все пропало? (Падает в кресло.)
В а х а з а р (Морбидетто). Ах, это ты, мой единственный друг! Спаси меня. Я пережил минуту страшной слабости. Мне нужен хоть кто-нибудь — совсем обыкновенный, кто погладил бы меня по голове и исчез как минимум на несколько лет.
М о р б и д е т т о (внезапно сворачивается в клубок, как змея, и бросается между Вахазаром и женщинами. Повернувшись к Вахазару). Что? Ты посмел иметь подобные мысли? Да я же тебя убью! (Последние слова произносит писклявым сдавленным голоском. Медленно приближает свое лицо к лицу Вахазара, тот пятится.)
С к а б р о з а (указывая на Морбидетто). У него одного не трясутся поджилки перед этим чудовищем! Вахазар любит этого подонка.
Вахазар и Морбидетто перемещаются влево. Свинтуся встает между ними и матерью.
С в и н т у с я. Мама! Перестань. Слишком поздно. Вы все испортили.
М о р б и д е т т о (обернувшись к женщинам). Вот именно — слишком поздно. Можете отправляться в клинику. Господин Рыпман, возьмите этих баб.
Р ы п м а н (холодно). Я привык подчиняться приказам только Его Единственности.
М о р б и д е т т о (в порыве бешенства едва не бросается на него, но овладевает собой. Вахазару, который замер в безумном напряжении). Вахазар! В последний раз заклинаю тебя во имя нашей дружбы — ты ведь знаешь, что я единственный, кто может тебя убить. А случится это, когда ты изменишь самому себе.
В а х а з а р (вдруг рычит, пуская пену). Хаааааааааа!!!!! И ты возомнил, что ты?! Нет, это они меня вынуждают, и они ответят за все. Хааа!!!! А ты такая же мразь как все. Ко мне примазывается разная сволочь, чтоб опорочить мои дела! Но мыслей мне никто не осквернит, ибо я их не формулирую! Меня возвышает над всеми то, что я создаю реальность, а не убогие бредни. Ты призрак, Морбидетто, как и все эти, рядом с которыми мне приходится жить. Я хотел бы вытесать дьявольский замок из прочнейшего порфира, но весь материал, которым я располагаю, — только поганая, вязкая слизь! Что за мерзость!!!
М о р б и д е т т о. Ты сам этого хотел. И этих баб сам довел до того, что они сюда пришли. Ты ведь жаждешь собственной слабости. Это твой последний наркотик после того, как ты исчерпал все виды воздержания, которое для тебя тоже наркотик. Тебе не хватало материала в тебе самом — чтоб над собой куражиться, и от избытка сил ты искусственно создал собственную слабость. Опережающее слюнтяйство Дюбала Вахазара на почве отцовских псевдосантиментов! Что за чудовищное падение. А этот лже-чародей со своим абсолютным знанием! Ведь всем известно, что без внутренне противоречивых и пограничных понятий ничего сформулировать невозможно. А если хоть раз допустить противоречие — где критерий, чтоб отличить истину от лжи?