Не исключена была возможность новой гражданской войны. После окончания избирательной кампании три месяца страну трясла страшная лихорадка, лидеры партий после безуспешных попыток добиться нужного им решения вынуждены были пойти на компромисс. Состоялось несколько глубоко законспирированных встреч между руководителями двух партий, на которых была выработана следующая программа выхода из кризиса. Более чем сомнительная победа на выборах была признана за кандидатом республиканцев Хейсом, который дал за это обещание вывести федеральные войска из Южной Каролины и Луизианы, что и было сделано. Это были два последних штата, в которых черные и белые республиканцы, истекая кровью, отбивали ожесточенные атаки плантаторской реакции, захватившей к этому времени власть во всех штатах Юга.
Так белые республиканцы в Вашингтоне предали интересы своих черных союзников, с помощью которых они разгромили мятежных плантаторов в годы гражданской войны и решительно пресекли их попытки вернуться к власти на Юге в период реконструкции. Это был убедительный урок того, что в борьбе за свои интересы негритянский народ не может положиться ни на одну из буржуазных партий, которые могут быть только временными союзниками негров при условии, если этот союз дает им ощутимую политическую выгоду.
Гражданская война и реконструкция дали еще один важный исторический урок, суть которого сводилась к тому, что только в союзе с широкими массами трудящегося белого населения негры могут добиться решения стоящих перед ними задач. В годы гражданской войны именно союз негров и широких кругов рабочих и фермеров создал условия для полного военного разгрома мятежных рабовладельцев и уничтожения рабства. В период реконструкции буржуазно-демократические правительства в южных штатах успешно функционировали только до тех пор, пока существовал союз между неграми и теми кругами белого населения Юга, которые выступали против плантаторов. Как только силам реакции удалось расколоть этот союз, отколов от него значительную часть белых бедняков, коалиция республиканцев рухнула, погребя под своими останками правительства реконструкции. Именно распад этого союза создал возможность для предательства Хейса — Тилдена.
В истории всевозможных закулисных махинаций, связанных с борьбой за власть, компромисс Хейса — Тилдена занимает почетное место. По своей циничности, ярко выраженной антинародной направленности, открытому предательству интересов негров он не имеет себе равных в американской истории. Вот почему наиболее пикантные подробности этого тайного сговора были похоронены в партийных архивах обеих партий. Много лет спустя на дружеском обеде у президента Кливленда собрались активные участники этого предательского акта. Когда полити-чеекие боссы, предавшиеся далеким воспоминаниям, стали разглашать нежелательные подробности компромисса 1877 года, Кливленд заметил: «Что бы подумал народ Соединенных Штатов, если бы крыша с этого дома была поднята и он мог бы услышать этих людей?» В ответ на это один из участников сговора 1877 года невозмутимо ответил: «Если кто-нибудь повторит то, что я сказал, я обвиню его во лжи».
«Джентльменское» соглашение республиканцев и демократов было выполнено. Демократы согласились признать Хейса президентам, а в апреле 1877 года федеральные войска по приказу президента Хейса покинули Южную Каролину и Луизиану. Власть плантаторов-демократов утвердилась во всех южных штатах.
Так был установлен на Юге режим политического, экономического, общественного неравенства негров с судами Линча, жесточайшей сегрегацией негров, бесправием белой бедноты и другими атрибутами полного господства реакции, многие из которых не претерпели существенного изменения и в наши дни, спустя почти столетие после тех событий.
О жесточайшем терроре на Юге против негров было хорошо известно в северных штатах, Дюбуа знал, что он ехал в рассадник расизма, в район жесточайшей эксплуатации и культурной деградации. Но ничто не могло испортить его приподнятого настроения, начиналась новая жизнь, будущее было неизвестным, немного тревожным, но уже была четкая и ясная цель в жизни, что прибавляло энергии, вселяло уверенность в свои силы.
Шестнадцать-семнадцать лет — возраст, когда, как правило, мало кто имеет четкое, ясное представление о своих планах, о будущем. Дюбуа был не столь уж распространенным исключением из этого правила. В пятнадцать лет он уже собирал и аннотировал свои бумаги. Тогда же он начал работать местным корреспондентом «Нью-Йорк глоб», негритянской газеты северо-востока страны. Уильям был, пожалуй, самым молодым корреспондентом этой газеты, но равного ему по образованности и большому интересу к этой работе не было во всей округе. Уже в первых корреспонденциях Дюбуа проявилось его критическое отношение ко многим сторонам окружавшего его мира. В его сообщениях проскальзывают критические нотки в адрес африканской методистской епископальной церкви.
Юный корреспондент высказывал сожаление по поводу того, что среди «нашего народа» нет бизнесменов. В другой корреспонденции он советовал «тем, кто хочет пополнить свои библиотеки, прежде чем делать это, проконсультироваться с корреспондентом «Нью-Йорк глоб». Он горячо поддерживал как «наилучшее начинание» стремление создать для негров литературное общество. Дюбуа порицал «очередной спор» в негритянской церкви в местечке Ли как «шокирующую сцену», призывал негров бороться с продажей спиртных напитков. Негритянского корреспондента тревожило то, что многие негры не посещают городское собрание, он упрекал своих читателей-негров в том, что они проявляют слишком незначительный интерес к политике, к борьбе за свои требования.
Практически ничто не ускользало от внимания дотошного корреспондента, проявлявшего живейший интерес к самым различным областям жизни негритянского народа.
Можно с полным основанием говорить о том, что к моменту окончания средней школы Дюбуа был уже человеком с достаточно широким жизненным кругозором, имел довольно твердые взгляды на многие важные жизненные вопросы.
Собрав свои немногочисленные пожитки, Уильям поехал в Нашвилл поступать в Университет Фиска. Само путешествие на Юг уже было крупным событием для семнадцатилетнего юноши. Дюбуа прожил почти безвыездно всю свою жизнь в Грейт-Баррингтоне, и эта длительная поездка вызывала у него живейший интерес. До поездки на Юг Дюбуа только однажды совершил небольшое путешествие, которое запомнилось ему на всю жизнь. Это было в 1883 году, когда жена деда пригласила Уильяма приехать к ним в Нью-Бедфорд. Проехав довольно значительное расстояние по железной дороге, побывав в Бриджпорте, в столице Коннектикута Хартфорде, в Провиденсе, Уильям Дюбуа уже тогда почувствовал страсть к путешествиям, сохранившуюся у него на всю жизнь.
И когда он отправлялся на Юг, то предвкушал огромное удовольствие от посещения новых городов, от знакомств с новыми людьми, от созерцания красот природы. По железной дороге Дюбуа доехал до Нью-Йорка, проплыл на пароме вверх по Гудзону, пересел на Большую Центральную железную дорогу и доехал до южных штатов. Таков был путь, приведший молодого Дюбуа в новый для него мир.
«Я пришел в восторг, — писал Дюбуа, — очутившись среди множества таких же, как я, цветных, но с такими разнообразными и необычными оттенками кожи, цветных, каких прежде я редко видел. Я почувствовал, что связан с этими людьми нерушимыми, вечными узами, и был взволнован… Я самозабвенно окунулся в этот новый мир. Я перестал быть просто американцем, у меня появились новые узы и привязанности: здесь я сильнее, чем раньше, почувствовал себя сыном негритянского народа».
Перед семнадцатилетним юношей открылись новые возможности, и главное — начиналась настоящая учеба, начало пути в большую науку. Дюбуа был молод, энергичен, горел желанием как можно скорее познать то новое окружение, частью которого он становился. Биограф Дюбуа Френсис Бродерик нарисовал такой портрет Уильяма Дюбуа, поступившего в Университет Фиска: «Семнадцати лет от роду, стройного телосложения, с красивой бронзовой кожей, темными волосами, отточенными чертами лица. Он быстро двигался и говорил — молодой человек в порыве».