Весной 1944 года планировалось созвать вторую конференцию представителей негритянских учебных заведений, согласившихся принять участие в коллективных исследованиях негритянской проблемы. Но этим планам не суждено было сбыться, так как руководителя этих работ Уильяма Дюбуа без всякого предупреждения уволили в отставку с должности профессора и декана факультета социологии Атлантского университета.
Это была настоящая катастрофа, крушение всех жизненных планов и, главное, полный крах научной работы, составлявшей смысл его жизни, работы, которая началась столь успешно и обещала в будущем дать блестящие результаты. Это был удар, от которого мало кто мог оправиться. В семьдесят шесть лет оказаться без работы, без каких-либо значу тельных сбережений и без надежды получить какой-либо устойчивый источник существования для себя и своей семьи — от всего этого можно было полностью потерять присутствие духа.
Особенно тяжело было сознавать, что погибли результаты огромных усилий, что научные исследования, сулившие огромные перспективы, не были осуществлены и к ним никогда больше уже не возвращались. Дюбуа с горечью писал на склоне своих лет: «Крушение этого плана нанесло ущерб, о котором я до сих пор не упоминал. Наш план сулил исключительные возможности для экспериментов в области социологии, для анализа и классификации деятельности людей в очень широком объеме; он безусловно получил бы достаточные средства и смог бы привлечь лучшие научные силы нашей страны, а может быть, и всего мира. На этой основе могла быть построена подлинно научная социология, но возможность была упущена, и от этого пострадала вся социологическая наука».
Дюбуа, как подлинный ученый, меньше всего видел в своем увольнении личную трагедию, на первом месте у него были интересы науки и тот ущерб, который прекращение исследования негритянских проблем наносило общественным наукам в целом и социологии в первую очередь. Дюбуа стоял у колыбели той науки, которая позднее была названа социологией, в ее развитие он внес большой вклад, который признается сегодня во всех странах мира. И если в настоящее время социология заняла почетное место в ряду других общественных наук, то в этом безусловно большая заслуга доктора Уильяма Дюбуа.
Но в то время когда Дюбуа лишили права руководить величайшим в мире социологическим экспериментом, эта наука еще не получила своего признания. «В самом деле, — писал Дюбуа, — в наше время социология еще не нашла заслуженного признания, почти ни один ученый не называет себя социологом, и очень немногие учебные заведения присваивают ученые степени за работы в области социологических наук».
Глава XII
«ЕСЛИ ТО, ЧТО Я ВИДЕЛ И СЛЫШАЛ В РОССИИ, —
БОЛЬШЕВИЗМ, ТО Я БОЛЬШЕВИК»
Большой моральной поддержкой для Дюбуа являлось то, что после его увольнения из Атлантского университета он получил приглашение поступить на работу в университеты Говарда и Фиска и в негритянский колледж штата Северная Каролина. Аналогичное предложение пришло и из ассоциации содействия прогрессу цветного населения.
Последнее предложение было поддержано настоятельными просьбами двух близких друзей Дюбуа и членов руководства НАСПЦН Артура Спингарна и Луиса Райта. Дюбуа очень скептически относился к генеральному секретарю ассоциации Уолтеру Уайту, диктаторские методы руководства которого он решительно отвергал. Но он принял приглашение НАСПЦН, рассчитывая, что его огромный опыт полувековой работы в негритянском движении, глубокое знание негритянской проблемы, выдающиеся заслуги в науке, авторитет одного из создателей этой организации — все это оградит его от диктаторских поползновений генерального секретаря и даст возможность выполнить ту программу, которую он наметил для себя, возвращаясь в НАСПЦН.
Дюбуа надеялся, что он не будет занимать никакого руководящего поста в ассоциации, а будет находиться на положении советника, заниматься литературным трудом и попытается возродить панафриканское движение.
Руководство НАСПЦН отнеслось без должного уважения к ветерану негритянского движения и к маститому ученому. Дюбуа просил, чтобы ему предоставили две комнаты — одну для него и библиотеки, вторую для секретаря. Четыре года проработал Дюбуа в НАСПЦН, но ему за все это время так и не были созданы элементарные условия для работы. Семидесятишестилетнему ученому пришлось довольствоваться одной небольшой комнатой для себя и для секретаря, в которой было сложено и все их имущество. Со всех этажей здания в комнату доносился шум, не дававший возможности сосредоточиться. «Только писатель может понять, — писал Дюбуа, — что значит отсутствие удобного помещения».
Несмотря на преклонный возраст, Дюбуа работал с большим напряжением. За четыре года пребывания в ассоциации он написал две книги о колониях и об Африке, отредактировал две другие книги и написал целую серию брошюр и статей в журналы и газеты. Он участвовал в работе нескольких конференций, в частности принял в 1945 году участие в работе пятого Панафриканского конгресса в Лондоне, где его восторженно встретили как основателя панафриканского движения. Дюбуа писал, что он проехал 20 тысяч миль и прочитал 150 лекций о работе НАСПЦН. В течение двух семестров он преподавал в новой школе социальных наук в Нью-Йорке и периодически читал лекции в Вассарском, Йельском и Принстонском университетах.
Даже этот далеко не полный перечень проделанной им работы свидетельствует о том, что престарелый ученый был полон сил и энергии, он горел желанием использовать весь свой огромный опыт для дела борьбы за освобождение своего народа от расового угнетения.
Но условий для успешной деятельности на этом поприще в ассоциации не было. Уолтер Уайт попытался сделать то, что в свое время не удалось Букеру Вашингтону, — превратить ученого с мировым именем, выдающегося писателя в автора-невидимку, в составителя речей и докладов. И главное заключалось в том, что реакционное руководство ассоциации хотело, чтобы Дюбуа говорил, писал и делал только то, что соответствовало их интересам.
Дюбуа за свою долгую жизнь немало ошибался, менял свои точки зрения, убедившись в их неправильности, но всегда он был независимым человеком и всегда говорил и делал так, как ему подсказывали его убеждения. Когда он убедился, что его радикальные взгляды не устраивают консервативное руководство, что в ассоциации ему не удастся проводить независимую политику, Дюбуа принял в 1948 году решение уйти из НАСПЦН.
Уход из Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, увольнение из Атлантского университета — все это явилось не только следствием того, что Дюбуа не сработался с теми или иными деятелями консервативного толка. Причины его ухода и из университета и из НАСПЦН были более глубокими и серьезными, в основе их были прогрессивные взгляды Дюбуа, его вера в социалистические идеалы, в коммунизм и полное отсутствие желания скрывать эти свои взгляды.
Путь Дюбуа к коммунистической идеологии был длителен и извилист, он пролегал через настоящий лабиринт буржуазно-реформистских, а нередко и националистических воззрений, но тяжелый путь борьбы за освобождение негров, богатый семидесятилетний опыт самого активного участия в борьбе за уничтожение расовой и национальной дискриминации в мировом масштабе, глубокие знания в области общественных наук и, далеко не в последнюю очередь, бескомпромиссная честность — все это в конечном счете привело Дюбуа в ряды коммунистов, самых последовательных борцов за равноправие всех народов.
Интернационалистские взгляды Дюбуа начали формироваться еще в период его учебы в Гарварде. Он совершил пятнадцать путешествий за границу, в том числе одно кругосветное, что в огромной мере способствовало развитию его интернационалистических взглядов. «К 1945 году, — вспоминал Дюбуа, — после второй мировой войны, все эти контакты с другими странами и народами и изучение международных проблем в их сочетании с расовой проблемой Америки помогли мне привести свои мысли в довольно стройную систему. Я пришел к твердому убеждению, что первым шагом к решению мировых проблем является Мир на Земле».