Дюбуа неоднократно подчеркивал, что становление и развитие его идеологических взглядов являлось длительным и противоречивым процессом. «Многие годы, — писал Дюбуа, — у меня не было твердой идеологической линии. Я пропагандировал социализм сначала как программу освобождения негритянской расы, потом как программу общенациональной борьбы, а после поездки в 1958 году за границу пришел к выводу, что весь цветной мир и та часть белого мира, которая готова отказаться от колониализма и капитализма, должны примкнуть к всемирному социалистическому движению, ведущему в конечном итоге к коммунизму».
К этому выводу Дюбуа пришел только к концу своей жизни, на протяжении многих десятилетий он изменял свои взгляды на социализм, прежде чем воспринял марксистское учение. В годы учебы под социализмом он понимал улучшение условий труда и повышение заработной платы, ликвидацию эксцессов во взаимоотношениях между предпринимателями и рабочими, он не связывал социализм с глубоким изучением марксизма. В тот период для Дюбуа программой-максимум в негритянском вопросе являлось установление для негров тех же экономических возможностей, которыми располагали белые.
Дюбуа не понимал еще, что белые рабочие также подвергаются жесточайшей эксплуатации со стороны капиталистов. Благодаря своим социологическим исследованиям он прекрасно знал положение негров, но не имел почти никакого представления об истории рабочего движения в США. Дюбуа признавал, что его возмущали линчевания негров, но не трогали расправы армии, полиции и наемных бандитов над бастовавшими белыми рабочими, так как он знал, что эти рабочие не допустят, чтобы негр работал или жил рядом с ними. «Лишь с трудом, — писал Дюбуа, — я преодолел эту узость взглядов и уяснил ту истину, что положение белых рабочих в основном аналогично положению черных, даже если случается, что белые рабочие способствуют угнетению негров».
Кратковременное пребывание в Советском Союзе в 1928 году заставило Дюбуа взглянуть другими глазами на социализм, на коммунизм. Как настоящий большой ученый, он хотел понять природу нового общественного строя, увиденного им в Советской России, а для этого надо было изучить марксизм. Такая благоприятная возможность представилась Дюбуа, когда он в 1934 году поступил на работу в Атлантский университет. Он запланировал несколько лекционных курсов, один из которых посвятил коммунизму.
Со стороны Дюбуа это был смелый и даже рискованный шаг. На Юге США, в питомнике расизма преподавать студентам-неграм коммунизм — на это мог решиться далеко не каждый. В основу своего курса Дюбуа положил «Коммунистический манифест», у него была также хорошая учебная библиотека по вопросам социализма и коммунизма, лучше которой вряд ли кто имел в то время во всех южных штатах.
Начав изучение коммунизма, Дюбуа поступил как подлинный новатор. Правда, сегодня во многих университетах и колледжах США изучают коммунизм, точнее, студенты проходят курс лекций и семинарских занятий по антикоммунизму. Но совсем иной характер носили занятия, проводившиеся Дюбуа, это было творческое, подлинно научное изучение основ коммунизма. «У меня, — вспоминал Дюбуа, — не было и мысли о пропаганде. Ни тогда, ни когда-либо ранее я не был членом коммунистической партии, но я видел рост социализма, верил в возможность построения коммунизма и был убежден, что программа высшего учебного заведения не может игнорировать это великое всемирное движение. Я читал лекции и одновременно учился сам».
Интерес к научному коммунизму, стремление понять грандиозные события, происходившие в России, были вызваны у Дюбуа, как и у многих других деятелей, не только практикой социалистического строительства в России, но и тяжелейшими последствиями мирового экономического кризиса 1929–1933 годов.
Невольно возникал вопрос: почему весь мир охвачен не виданным никогда ранее кризисом, а социалистическая экономика оказалась невосприимчивой к этому страшному бедствию? В чем причина огромной популярности коммунистических идей?
Не только Дюбуа, но и ряд других деятелей негритянского движения все более оживленно комментировали вопросы, связанные с распространением коммунистической идеологии в США и в других странах. Это находило свое отражение и на страницах негритянской прессы. Виргинский еженедельник «Джорнэл энд Гайд» писал: «Коммунизм — это идеал, завоевывающий умы все большего числа обитателей земного шара, цель которого — улучшить жизненные условия бесправных слоев населения и предоставить в распоряжение тружеников справедливую долю плодов их труда». Пенсильванский еженедельник «Трибюн» приветствовал идеалы русских, «потому что они вселяют в нас надежду на равноправие, которого Америка лишает негров». Издававшийся в Балтиморе «Афроамерикэн» прямо заявлял: «Ни одна партия, кроме коммунистов, не проповедует открыто экономическое, политическое и социальное равенство для негров».
Эти и многочисленные аналогичные высказывания свидетельствовали о том, что негритянское движение США все с большим интересом обращалось к коммунизму, пытаясь понять его философскую, экономическую, политическую сущность. И вполне естественно, что Дюбуа, который к этому времени уже более тридцати лет был одним из самых активных деятелей негритянского движения, возглавлял научный штаб этого движения, с особым интересом относился к коммунистическому движению и к коммунистической идеологии. Подводя своеобразный итог дискуссии в негритянском движении по проблемам коммунизма, Дюбуа заявлял на страницах «Крайсиса»:
«Вопрос, по существу, сводится к следующему: является ли коммунизм, каким мы его видим в России и Америке, теорией, полезной как для всего мира, так и для американских негров? Мир поражен недугом. Многочисленные экономические проблемы, опутавшие его, усложнены проблемой расовых предрассудков… Именно капитализм оставил миру это зловещее наследие нищеты, неустроенности и расовых предубеждений. А подобные проблемы должны быть разрешены, и только путем исканий, исследований и экспериментов негры, как и белые, смогут найти разумный выход».
Этот выход неустанно искал сам Дюбуа. Творчески подходя к опыту построения социализма в СССР, тщательно изучая теорию марксизма, Дюбуа продолжает научные изыскания в области негритянской проблемы, пытаясь найти для нее социалистическое решение.
Побывав в Советской России, Дюбуа уже никогда не выпускал из поля зрения «величайший в мире эксперимент», как он любил говорить, о строительстве социалистического общества в нашей стране. Но скудость информации не позволяла получить полного и правильного представления о всемирно-исторических событиях, развертывавшихся в огромной стране, занимавшей одну шестую часть планеты. Публиковавшаяся американской и европейской буржуазной печатью информация о Советском Союзе была не только отрывочна и неполна, но и, как правило, необъективна. До Дюбуа доходили слухи о голоде среди крестьян, о борьбе с кулачеством и предательством. Падкая на сенсацию американская печать чудовищно раздувала трудности, с которыми сталкивался советский народ, умело скрывая за этой инспирированной газетной шумихой огромные достижения первой в мире страны социализма.
Во всяком случае, нельзя сказать, что после возвращения из СССР Дюбуа имел информацию, которая могла помочь составить хотя бы приблизительно верное представление о великих свершениях в великой стране. С тем большим интересом Дюбуа использовал предоставившуюся ему в 1936 году возможность еще раз побывать в Советском Союзе и собственными глазами увидеть то, что вызывало столь противоречивые отзывы и оценки. Дюбуа с большим удовольствием поехал в СССР, так как давно пришел к выводу, что личные впечатления от пребывания в стране дают единственно правильное и всестороннее представление о всех ее особенностях.