Занятый подобными размышлениями, Вовка и не заметил, как дошел до дома, пинком ноги открыл калитку, отшвырнул кинувшуюся ему навстречу домашнюю любимицу кошку, ни с кем не здороваясь, не поднимая головы, прошел в свою комнату, которую некогда его мать делила со сводной сестрой, и одетым плюхнулся на кровать. «Ничего, я еще все наверстаю! Буду богатым, чего бы мне это ни стоило… Всем им назло…», – обнадеживал он себя, свято веря в воплощение мечты.
– Вернулся, внучек? – Полина Николаевна заметила, что с ним происходит что-то неладное и забеспокоилась, понимая, что причиной его плохого настроения стала ее дочь, – Как мать?
– Какая мать? Ты сама прекрасно знаешь, что у меня нет матери! Хватит претворяться! А могла бы быть, оказывается… Да ты не разрешила…
Полина Николаевна схватилась за сердце, медленно опустилась на стул, от волнения ноги стали ватными.
«Неужели у непутевой хватило ума рассказать обо всем сыну? И не стыдно было…»
– Вовочка, ты же наш, как можно тебя кому-то там отдать? Как жить потом с этим?
– А так жить лучше? В вечной нужде, ненужным собственной матери? Уж лучше бы меня в детдом отдали, или та семья меня усыновила…
Полина Николаевна только сейчас осознала, что, наверное, была неправа тогда. Действительно, что хорошего видел ее внук? Его сверстники и на море с родителями катаются, и одеты с иголочки. А у нее хватает денег только на вещи из уцененных магазинов или с барахолки. А о курортах они и мечтать не смеют. Да, не те у нее годы и возможности, чтобы ребенку мать заменить. Она почувствовала себя очень виноватой перед внуком, и осознавать это было тяжелее всего. Она с трудом поднялась и, держась за стенку, отправилась к себе. Тяжело опустилась на кровать, сняла халат и прилегла, не укрываясь. Сердце бешено колотилось, стало тяжелым-тяжелым, стало трудно дышать. Сил дойти до аптечки на кухне не было, а попросить принести лекарства было некого. Руки и ноги словно налились свинцом. Отяжелевшие веки опустились словно занавес в заключительном акте разыгравшейся драмы. Утром ее нашла мертвой соседка, заглянувшая проверить, все ли в порядке.
Полина Николаевна впервые за годы проживания здесь не вышла ранним утром навести порядок во дворе и в палисаднике. Не дождался ее и молочник, у которого она каждый день покупала три литра молока и баночку домашней сметаны. Не мог дозваться жену ее парализованный супруг. Ответить ему было некому: Вовки уже не было дома. Хлопоты об усопшей взяли на себя соседи. По злой иронии судьбы после смерти о Полине Николаевне некому было позаботиться, хотя она при жизни хлопотала за всех, не покладая рук.
Глава 8 Лучше никогда, чем поздно
Был девятый день после похорон Полины Николаевны. В доме почившей снова собрались соседи и близкие родственники, то есть ее внук Вовка и ее дочь Татьяна, которая в этот день вернулась из недельной заграничной командировки в Болгарию. Она была в строгом черном облегающем платье, напоминающем скорее вечернее, чем траурное, поблескивающем нитями люрекса и пайетками в тусклом свете горящей в комнате лампочки без абажура. Держалась она высокомерно, отражая осуждающие взгляды недоброжелателей, считая недостойным придавать им значение.
– Хороша дочка – с похорон матери да в аэропорт… – перешептывались одни.
– Так путевку на Золотые Пески ж не каждый день выдают… – язвили другие.
«Ну и что, что уехала? – говорил вызывающий взгляд осуждаемой, – Если бы осталась, мать что – воскресла бы что ли? Тоже мне святоши – сплетничать да завидовать только и могут… А я, между прочим, заработала путевку!».
Немногочисленные гости вскоре разошлись. Татьяна вместе с Ириной и Вовкой принялись наводить порядок в доме, тоже в полном молчании. Делить им было больше нечего. Не было ничего, что объединяло бы их. Наконец, когда посуда была перемыта и столы вернулись на те места, где стояли, Татьяна засобиралась домой. Ее неожиданно пригласил в свою комнату парализованный отчим, что ее несказанно удивило. С тех пор, как она покинула этот дом, они не общались, избегали друг друга. Наверняка что-то очень важное хочет сообщить ей старик, если позвал.
– Расскажи мне о своих планах относительно сына, – строго приказал дед.