«При нервном темпераменте нашего дорогого Дюка надлежит заменить лекарства, бессильные излечить его болезнь, уходом и заботой, идущей от сердца, позабыв про аптеку», — считал врач. Кочубей же предлагал другое решение. «Льщу себя надеждой, что, посвятив несколько месяцев Вашему здоровью, мы сможете снова взять бразды правления, — писал он 18 января. — Врачи, с которыми я переговорил, в том числе Роджерсон, хорошо знающий те края, думают, что Вам следует на какое-то время переменить местность. Роджерсон привел мне в пример князя Потемкина, который, подхватив презлейшую лихорадку, от коей он чуть не умер в Херсоне, исцелился лишь благодаря тому, что его увезли в Чернигов. Если Вы пожелаете последовать сему совету и как можно скорее переменить место, Вы могли бы, дорогой Дюк, отправиться в Киев или в Полтаву. От всего сердца предоставляю в Ваше распоряжение усадьбу близ последней. Вы найдете там всё, что Вам может понадобиться…» В Вену же он ехать не советует, к тому же Разумовскому, у которого умерла жена, вероятно, не до хворых друзей. А Тереза Кинская вышла замуж за Максимилиана фон Мерфельда (1764–1815) — австрийского генерала, дважды разбитого французами в 1805 году… Кстати, дела русской армии между Неманом и Вислой неплохи, французы отступают, но это-то и тревожит: они могут накапливать силы для неожиданного удара. «Что же до маркиза де Траверсе, — писал Кочубей в феврале, — зная о Ваших связях с ним, я не сомневаюсь, что Вы легко найдете с ним общий язык и что ему тоже непросто от того, что Император желает, чтобы Вы не воспользовались данным им Вам позволением покинуть Ваш пост».
Не зря всё-таки Наполеон называл Александра «византийцем»: поди разберись в его намерениях! Для прямодушного Дюка, хотя и вращавшегося всю жизнь при королевских и императорских дворах, это была трудная задача. Проблемы со здоровьем будут продолжаться у него весь год, хотя он не будет давать себе поблажек и продолжит заниматься делами по мере подорванных сил. В Петербурге составят документ, похоже, слегка смухлевав с датами:
Список генерал-лейтенантов по старшинству
1796–1807 гг.
Чины и имена. — Генерал лейтенанты.
Емануил Осипович дюк Деришилье.
В службе.
790.
В настоящем чине.
799 июня 20.
От кавалерии тяжелой.
Шеф лейб-кирасир[ского] Его Императорского] Величества] полку (должность вычеркнута. — Е. Г.).
По армии.
В Херсоне и Одессе воен[ный] губернатор и инсп[ектор] по инф[антерии] Крымск[ой] инсп[екции].
[Примечание]. По пр[иказу] 11 март[а] 800 отст[авлен], а 14 того ж март[а] прин[ят] по прежнему].
21 августа 800 отст[авлен], а по пр[иказу] 30 авг[уста] 801 прин[ят] по армии.
5 фев[раля] 803 назначен] в Одессу губернатором.
Пр[иказом] 13-го марта 805-го по случ[аю] болезни его вступ[ил] в отправление всех его должностей] адмир[ал] маркиз де Траверсе — [с] веден[ия] [Военной] коллегии] 9 мар[та] 807.
[С]вед[ения] из [Военной] кол[легии], получ[енные] 29 мар[та] 807, что он вступил по-прежнему в поручен[ные] ему должн[ости] 7 апр[еля 1805 г.]»[36].
На деле же Ришельё будет вынужден передать Траверсе командование сухопутными войсками до 7 апреля 1807 года. Тот интернирует в Крыму часть татарского населения во избежание возможного сообщничества с турками. Конечно, Ришельё, узнав об этом, придет в ярость: он-то старался относиться к местным жителям как можно лояльнее…
Таврический гражданский губернатор Дмитрий Борисович Мертваго (1760–1824) подал идею о формировании татарских кавалерийских отрядов на манер казачьих; осуществить ее попросили Дюка. Кочубей же писал о создании в Петербурге роты из татарских мурз — «сотни молодых людей из лучших крымских родов»: «Они послужат своего рода заложниками и понемногу развратятся в столице. Если не получится набрать их сто, можно пятьдесят или шестьдесят, только не нужно ли будет дать им определенное количество татарских слуг, ибо согласится ли мурза сам ухаживать за своим конем и пр.».
В феврале 1807 года в Одессу явилось посольство из трех молдавских бояр, прося Ришельё «почтить их столицу своим августейшим присутствием». Несколько дней спустя Дюк, еще не вполне оправившийся от болезни, приехал в Яссы с двумя адъютантами, секретарем, врачом-французом и семью слугами. Цепкая память воспроизводила картины, увиденные 15 лет назад, когда он был здесь гостем Потемкина… Однако за это время нравы в Молдавии мало переменились. Мужчины одевались по-восточному и носили бороды. Зато женщины выглядели по-европейски. Бойкие красавицы вскружили голову не одному заезжему офицеру. Теодорит де Крюссоль, служивший флигель-адъютантом сначала у императора Павла, а потом и у Александра, потерял ее настолько, что просил руки восемнадцатилетней вдовы — «очаровательной брюнетки с голубыми глазами», как пишет Рошешуар. Это был явный мезальянс; знатные родственники Крюссоля сделали всё, чтобы этот брак не состоялся. (Он так и не женится и умрет в 1813 году под Варшавой…)
Пока продолжались празднества и увеселения, Ришельё нашел время уладить кое-какие серьезные вопросы, в частности о болгарских переселенцах, бежавших из Новороссии в Молдавию. Из Ясс он отправился в Измаил, осажденный десятью тысячами русских под командованием Мейендорфа. Во второй осаде турецкой крепости Дюк участвовал лишь как наблюдатель. Мейендорф раздражал его медлительностью (крепость будет взята лишь в августе 1809 года) и глупостью: среди зимы мусульманское население Бендер, обвиненное в пособничестве неприятелю, выселили в Курскую губернию. 15 тысяч мужчин, женщин и детей брели по заснеженной степи под конвоем трех казачьих полков. Почти две трети из них умерли по дороге от голода, холода и изнеможения.
Такие сцены доставляли Ришельё моральные страдания. Однако судьба, подставив ему зеркало прошлого, затем неожиданно обратила его в настоящее: он снова встретил Софию де Витт, которая в 1798 году стала графиней Потоцкой, а в 1805-м овдовела. В жизни этой женщины было необычно всё: Станислав Щенсны (Счастливый) Потоцкий бросил ради нее жену, родившую ему 11 детей, и, как говорили, выкупил возлюбленную у ее мужа, генерала Витта, за два миллиона польских злотых. В подарок ей он велит разбить в своем владении, городе Умани, огромный парк с гротами, павильонами, статуями и подземной рекой и назовет его Софиевкой, а умрет от горя, узнав, что обожаемая жена изменяет ему с его родным сыном Юрием (Ежи)… Овдовев, София оказалась втянута в судебные процессы с детьми покойного мужа и пыталась уладить свои дела с помощью сенатора Н. Н. Новосильцева, который тоже оказался неравнодушен к ее обаянию. Надо полагать, она старалась умножить свои связи среди влиятельных людей, бывших на хорошем счету у государя. Вероятно, этим и объясняется приглашение Арману де Ришельё навестить ее в Тульчине, отдохнуть и подлечиться.
Дюк, бывавший в Версале и австрийском Шёнбрунне, всё же был впечатлен грандиозным дворцом Потоцкого, построенным по проекту французского архитектора Жозефа Эжена Лакруа: величественное двухэтажное здание в палладианском стиле соединялось полукруглыми галереями с большими боковыми флигелями, в которых находились роскошные оранжереи; над интерьерами поработал голландец Меркс; библиотека насчитывала 17 тысяч томов, собрание картин было невероятно богатым. В парке с названием «Хорошо», где росли сосны и выписанные из Италии пирамидальные тополя, были чудесный фонтан и различные гидротехнические сооружения, спроектированные Людвигом Христианом Метцелем. Восхищаясь дворцом и парком, гость испытал на себе и чары хозяйки… Во всяком случае, пребывание в Тульчине пошло ему на пользу: он привел в порядок расстроенные нервы и мог вернуться к своим непростым обязанностям.