В этих клубах выступали черные артисты и работала черная прислуга, но, хотя официально они устраивались для негров, фактически сюда стремились привлечь и белых, готовых платить за развлечения в непринужденной обстановке, в атмосфере свободы и раскованности, чего не могли обеспечить в салунах и кабаре для белых. Сеть заведений «блэк энд тэнз» играла важную роль в создании новых танцев и музыкальных стилей, которые со временем просачивались в общий поток национальной культуры. Это рег-таймы, джаз, ритм-энд-блюз, троты, сюзи-кью и биг-эппл «Названия быстрых танцев, близких к чарльстону» и многое другое.
К началу 20-х годов «блэк энд тэнз» стали привлекать к себе широкую публику, что было обусловлено целым рядом факторов. Сухой закон породил настоятельную потребность в подпольных питейных заведениях, которые росли, как грибы, и в первую очередь в негритянских районах, где, как известно, полицейский надзор не отличался особой строгостью. Дух нового века возбудил повышенное внимание к неграм в богемной среде, в значительной степени задававшей в те годы тон в обществе. Представители научной и творческой интеллигенции считали своим долгом обзавестись друзьями-неграми. Успех в 1921 году на Бродвее негритянского мюзикла «Shuffle Along» серьезно увеличил спрос на негритянские увеселения, так как многие белые были убеждены, что негры имеют природную склонность к пению, танцам и грубоватому юмору. Писатель Карл Ван Вехтен, пользовавшийся большим уважением в обществе и избравший негров героями своих произведений, издал в 1926 году роман о жизни в Гарлеме «Негритянский рай», который был хорошо принят и всколыхнул интерес к этому району и его обитателям, а также вообще к жизни негров.
Взаимодействие указанных факторов привело к тому, что наиболее решительные представители богемы зачастили в места, подобные клубу Баррона, заводя знакомства и даже любовные связи с неграми. Антрепренеры в Гарлеме быстро уяснили для себя, что возникший спрос требует удовлетворения, и начали открывать заведения специально для белых посетителей из Даун-тауна. Одним из первых стал клуб «Конни'с инн», основанный Конни и Джорджем Иммерман, владельцами закусочной в Гарлеме, служившей ширмой для незаконной торговли спиртным. В «Конни'с инн» допускалась исключительно белая публика, которой негры обеспечивали развлекательную программу. Другие заведения — «Смолл'с парадайз», «Нест» и «Под энд Джерри'с» — работали на смешанную аудиторию. Журнал «Вэрайети» писал в мае 1926 года: «Быстро распространившиеся слухи сделали клуб Смолла гвоздем сезона. Видеть здесь важных птиц [то есть состоятельных белых] в компании с постоянными посетителями [неграми] — дело совершенно обычное. Если прежде белые и негры развлекались порознь, то теперь расы смешиваются, а обстановка не предрасполагает ни к каким классовым различиям». Остальные клубы обслуживали преимущественно негров, но находились храбрецы из белых, которые заглядывали и туда. Исследователь джаза Джордж Хефер утверждал: «Лишь немногие посетители видели ночной погребок „Бейсмент Брауни'с“ и „Хелен'с Секс Сиркусез“ на Сто сороковой улице…» «Вэрайети» указывал: «На Седьмой авеню есть еще одно или два заведения, которые, возможно, и обладают особым местным колоритом, но считаются недостаточно качественными для того, чтобы рекомендовать их белым».
Гарлемские клубы являли собой пеструю картину: здесь были представлены, во-первых, заведения только для белых, во-вторых, для смешанной публики и, в-третьих, преимущественно для негров. Перемены оказались очень бурными. Клуб Баррона в 1923 году все еще оставался заведением преимущественно негритянским, но к 1925 году в Гарлеме, по оценкам полиции, функционировало одиннадцать клубов для белых. Большая их часть принадлежала неграм, но к середине десятилетия в эту сферу вторглись гангстеры и повсеместно взяли все в свои руки, хотя случалось, что они давали неграм возможность продолжать вести дела. «Очень скоро главари преступного мира контролировали „Коттон-клаб“, „Конни'с инн“ и большинство других мест», — писал журналист Роберт Силвестер, освещавший деятельность ночных клубов. А комиссар полиции Гровер Уэйлен откровенно заявлял: «Банда гангстеров правит ночными клубами».
Из всех заведений самым знаменитым был и остается «Коттон-клаб». Ему посвящен недавний кинофильм, книга и бесчисленные статьи в журналах и газетах. В течение пятнадцати лет он являлся средоточием нью-йоркской индустрии развлечений и стал трамплином к славе для десятков танцовщиков, вокалистов, музыкантов и композиторов, включая таких, как Гаролд Арлен, Лина Хорн, Дороти Дэндридж, Джимми Макхью, Дороти Филдс, Кэб Кэллоуэй и Дюк Эллингтон. По данным Джорджа Хефера, здание на северо-восточном перекрестке Сто сорок второй улицы и Леннокс-авеню, в котором размещался «Коттон-клаб», было построено примерно в 1918 году для «Дуглас-казино», где на одном этаже располагался театр-варьете, а на другом дансинг и банкетный зал. Обычно перед началом танцев здесь устраивали баскетбольный матч. Казино разорилось, и в 1920 году здание арендовал чемпион-тяжеловес Джек Джонсон, открывший в нем заведение под названием «Клаб де Люкс», где подавали ужин. Джонсона «в Гарлеме не любили, отчасти потому, что он без конца похвалялся своей белой женой». Клуб вновь прогорел и в 1923 году перешел в руки гангстерского синдиката, возглавляемого Оуни Мэдденом.
Оуни Мэдден мог бы легко послужить прототипом героя кинофильма. Невысокого роста, с тихим голосом (по словам Сонни Грира, он говорил, как девушка), скошенным подбородком, фарфоровыми голубыми глазами и мягкими манерами, Мэдден не злоупотреблял спиртным, не любил быть на виду и умел себя вести. Тем не менее это был очень крутой человек, способный на жестокость. В полиции полагали, что, еще будучи подростком, он имел на своем счету несколько убийств. Он боролся за влияние в преступных кругах Нью-Йорка и, несмотря на то, что большую часть юности провел в тюрьме «Синг-Синг», заявил о себе как о жестком и трезвом властелине уголовного мира. И в этом своем качестве Мэдден был «во многих отношениях первым человеком в Нью-Йорке».
В клубе он имел несколько компаньонов, хотя здесь вряд ли возможно утверждать что-либо с уверенностью. Однако двое из них пользовались особым влиянием. Это «Биг Френчи» Деманж и Гарри Блок. Деманж был бутлегером и в прошлом взломщиком сейфов. Его рост составлял шесть футов два дюйма, вес — 240 фунтов «Около 190 см и 109 кг.», за недовольными он следил исподлобья, насупив густые, кустистые брови. Френчи исполнял в клубе функции «домашнего» гангстера, внося в атмосферу заведения дух порочности, Блок же, по-видимому, осуществлял руководство. Возглавляемый этой парой клуб открылся осенью 1923 года. Он вмещал до четырехсот-пятисот посетителей одновременно. В одном конце располагалась небольшая эстрада, вдоль стен находились кабинеты, а столики теснились вокруг пятачка для танцев. Искусственные пальмы вносили в обстановку «аромат джунглей». Обширное меню включало бифштексы, раков и, конечно, спиртное. Для постановки эстрадных шоу Блок ввел в дело Лью Лесли, уважаемого бродвейского режиссера. Все шло как нельзя лучше, но в 1925 году клуб был закрыт на три месяца в наказание за незаконную торговлю спиртными напитками. Открывшись вновь, клуб обрел новое руководство в лице Германа Старка, бухгалтера и прекрасного семьянина, который, как говорили, служил в годы первой мировой войны на фронте пулеметчиком. Гарри Блок, однако, по-прежнему оставался фактическим управляющим. Вместо Лью Лесли он нанял певца и танцовщика Дэна Хили. Первые сценарии были написаны Джимми Макхью и Дороти Филдс, которые впоследствии создадут целый ряд замечательных композиций, включая «I Can't Give You Anything but Love», «Diga Diga Doo», «Blue Again», «On the Sunny Side of the Street». Многие из них предназначались для «Коттон-клаб». Но, по словам Кэба Кэллоуэя, Филдс, чьим коньком были достаточно сложные задушевные стихи, как, например, трогательные слова к песне «Blue Again», «не чувствовала как следует истинного характера блюза, чтобы сочинять песни, подходящие данному типу негритянского ревю. Настоящие, грубоватые, „заземленные“ шоу для „Коттон-клаб“ с двусмысленными, полупристойными песнями, неразберихой, шумом и потасовками с 1930 года создавали Гаролд Арлен и Тед Кёлер».