Я знала, что это не скоро произойдет. Я только начала тренироваться. Но Ло утверждала, что я быстро схватываю все.
— У тебя есть какой-нибудь фетиш по лаку для волос? — спросила она меня однажды днем, когда мы обе были покрыты потом, сидя на земле и попивая воду из бутылок.
— Что? — спросила я, качая головой.
— Ты работала только в парикмахерских. Это было твое призвание или просто потому, что тебе была нужна работа?
— Гм, последнее, я думаю, — призналась я, немного смущенная тем, что не попыталась сделать что-то еще из своей жизни.
А потом она рассказала мне о возможности стать инструктором по самообороне. В ту секунду, когда она предложила это, у меня возникло безошибочное чувство правоты внутри меня. Во-первых, потому, что я искренне любила тренировки. Во-вторых, потому что я никогда не была поклонником своей старой работы. И в-третьих, потому что было бы неплохо обучить молодых девушек некоторым продвинутым приемам самообороны в надежде, что это защитит их от попадания в ситуацию, в которой я оказалась. Или еще хуже.
Но я все равно чувствовала себя странно.
Я знала, что не была похожа на «крутого инструктора по самообороне», когда вы меня видели. И у меня еще много работы по голосовому командованию. Но тренировки закалили меня, подняли, вернули мне те части меня самой, о которых я и не подозревала, что потеряла по ходу дела. Может быть, еще в детстве в обществе, которое говорило мне, что я должна быть хорошей, мягкой, тихой, нетребовательной и пассивной.
Слабой.
Но я больше не была слабой.
— Это чертовски круто, — автоматически сказал Дюк, даже не колеблясь, как будто ему никогда не приходило в голову, что я не способна.
Боже.
Боже.
У меня никогда в жизни, кроме бабушки, не было никого, кто просто верил бы в меня.
Возможно, это было лучшее чувство в мире.
Мое сердце снова сжалось.
Отрицать это было уже невозможно.
Я больше не балансировала на грани.
Где-то между тем, как я увидела его в контейнере и поняла, как сильно он верил в меня, я упала.
Это было так быстро.
Вот так просто.
Это неконтролируемо.
И почему-то это не было страшно.
Это просто казалось правильным.
Я не была глупа; я знала, что это не всегда будет легко. Я знала, что наши отношения, начавшиеся так безумно и быстро, неизбежно должны были пройти через муки роста. Мы должны были бы найти свой ритм, свою норму в разгар сумасшедшего образа жизни. Но почему-то я этого не боялась. Мы бы это выяснили. У нас не было ничего, кроме времени.
Я надеялась.
Это все еще не было гарантировано.
Даже с учетом прошедших недель казалось, что никто не приблизился к тому, чтобы найти людей, ответственных за полное уничтожение числа Приспешников. Но было одно, в чем все были уверены, с чем все были согласны — это еще не конец.
Ни за что на свете кто-то не устроил бы только нападение, обстрел и сложное проникновение в комплекс, чтобы уничтожить только низших людей на тотемном столбе.
Рейн был главной мишенью.
Как и Кэш.
И Репо.
И Ренни.
И, подумала я с ощущением удара в живот, Дюк.
Они не остановятся, пока не останется никого, кто мог бы подняться и взять под контроль операцию. Кто-то хотел торговать оружием, и они уничтожат всех конкурентов, чтобы захватить это.
— Вся напряглась, — сказал Дюк, рука мягко двигалась вверх и вниз по моей спине. — В чем дело?
— Ничего, — сказала я, качая головой и пытаясь избавиться от мрачного настроения.
— Не ври.
Я тяжело выдохнула. — Я не думаю, что тебе безопасно приходить сюда снова.
— Беспокоишься обо мне, — сказал он, явно довольный этой идеей.
— Конечно, я беспокоюсь о тебе, — сказала я, прижимаясь к его груди, чтобы посмотреть на него сверху вниз.
Он сразу же потянулся, чтобы заправить мои волосы за уши, провел пальцем по моей челюсти к подбородку, прежде чем отпустить. — Как только ты увидишь комплекс, вы поймешь, почему тебе не нужно беспокоиться.
— Но это только означает, что ты в безопасности в комплексе.
— Я бы не держал тебя здесь, если бы нам здесь тоже было небезопасно.
— Верно, но есть большой, высокий холм и длинная, длинная дорога отсюда и туда.
Его губы приподнялись. — Рейн и Ло заказали несколько пуленепробиваемых внедорожников, детка. Пока что есть только один. Поэтому, когда я или кто-либо из парней здесь, никто больше ничего не может сделать. Но я в полной безопасности, насколько это возможно на этой длинной, длинной дороге с большим, высоким холмом.
Небольшое облегчение охватило меня при этой информации. Хотя я знала, что пуленепробиваемость не означает пуленепробиваемость. Но он был прав: это было так безопасно, как только можно было себе представить.