— Правильно. Это именно то, что ты должна сделать. Я отправляю Репо обратно, но он немного задержится, потому что мы будем ждать подкрепления от Хейлшторма, хорошо? Тебе просто нужно сидеть тихо и стараться не волноваться.
Да, это было намного легче сказать, чем сделать.
— Хорошо, — согласилась я.
— Вот, — продолжал Рейн. — Кэш будет говорить с тобой, пока Дюк и Ренни не вернутся, хорошо?
Он не стал дожидаться моего согласия.
Голос Кэша был напряженным и фальшиво успокаивающим. — Привет, милая. Сумасшедший день. Просто сиди тихо. Все будет хорошо. Мы не позволим, чтобы с тобой что-нибудь случилось, хорошо? Есть ли шанс, что ты видишь, что происходит? Или ты предпочтешь сидеть внизу?
Я бы очень, очень предпочла не высовываться.
Но такая трусость никому не поможет.
Я медленно поползла вверх, просто позволяя своему лбу и глазам выглянуть в затемненные окна, из-за которых все труднее было видеть.
— Там… ничего нет. Я пока никого не вижу.
— На территории никого нет? Никакого света за забором?
— Нет, есть… Дюк идет, — сказала я, в моем голосе были и страх, и облегчение.
— Не вешай трубку. Мне нужно поговорить с ним, — сказал Кэш, когда я нажала на кнопку блокировки, и Дюк сел на водительское сиденье и, даже не потрудившись взглянуть на меня, развернул машину и выехал. Однако он не прибавил скорости, когда мы выехали на главную дорогу. Он вел машину медленно и обдуманно, как будто изо всех сил старался не затормозить.
— Кэш хочет поговорить с тобой, — сказала я, сидя на корточках между передним и задним сиденьями.
— Скажи ему, что Ренни позвонит, введет его в курс дела и повесь трубку, — сказал он тоном, в котором не было никаких глупостей.
— Ренни позвонит, чтобы ввести тебя в курс дела, — сказала я и закончила разговор, трясущимися руками засовывая телефон в карман.
— Дюк, это все…
— Нет, — оборвал он меня, его челюсть так сжалась, что звук едва вырвался. — Нет, это не так. Но я собираюсь доставить тебя в целости и сохранности, — продолжил он, и я почувствовала, что дрожу от этого намека.
— Дюк…
— Не сейчас, Пен, — сказал он, и его тон был настолько пораженным, что я закрыла рот и держала его таким, пока не почувствовала остановку, пока не услышала, как хлопнула дверь Дюка, пока та, что была рядом со мной, не открылась, и он вытащил меня.
Меня потащили за стену здания, чего-то старого и прочного, как будто это был склад или какое-то офисное здание. У меня не было возможности увидеть вывеску. Дюк кивнул на кого-то, стоявшего у открытой двери в подвал, держа в руках гигантский кусок металлической трубы.
— Цени это, Тиг, — сказал он высокому, широкоплечему мужчине с небольшим пивным животом.
— Нужно защитить невинных, — кивнул Тиг, когда Дюк протянул ему ключи. — Никто ее не найдет, — добавил Тиг, протягивая Дюку трубу. — У вас будет все необходимое для короткого пребывания.
С этими словами он ушел, а Дюк потащил меня к входным дверям и вниз по ступенькам. Затем он отпустил мою руку, повернулся и закрыл двери, вставив трубу в ручки, когда потянулся к висящему там фонарю. Он включил его, и я увидела, что двери были не просто обычными деревянными дверями в подвал. Они были толстыми и металлическими и выглядели так, будто могли выдержать торнадо. Или пули.
— Пойдем, — сказал Дюк, снова беря меня за руку и таща вниз по лестнице. Он потянулся к стене на секунду, прежде чем зажегся свет и показал… убежище?
Вот на что это было похоже. Я мало что знала о них, но это, казалось, соответствовало всем требованиям. Стены, уже толстые бетонные подвальные, были выложены металлическими полосами, похожими на стенки контейнеров для хранения. Там было два комплекта кроватей в военном стиле с дополнительными одеялами. А сбоку был металлический стеллаж с бесконечным запасом консервов, воды, аптечек и разнообразных фонарей.
— Там есть ванная, — сказал он, указывая на металлическую дверь. — Но не возлагай слишком больших надежд. Это старый умывальник и туалет. Но это сойдет. Здесь, внизу, мы в безопасности. Никто, кроме меня и Тига, не знает, что ты здесь. И Тиг только потому, что это его собственность. У нас есть соглашение, что, если дерьмо когда-нибудь попадет в вентилятор, он тоже останется здесь.
— Значит, ты… подготовился? — услышала я свой вопрос, слова неуклюже вертелось у меня на языке.
Дюк повернулся ко мне и, хотя его глаза были затравленными, он слегка улыбнулся мне. — Мне нравится быть готовым к любым неожиданностям. Похоже, это окупилось. Я отвезу тебя в Хейлшторм, как только буду уверен, что ехать туда безопасно, но мне больше некуда было тебя отвезти сегодня вечером.
Затем он отодвинулся от меня, глубоко вздохнул, выключил фонарь и положил его на одну из верхних коек.
— Дюк, — сказала я, желая знать. — Ты потерял сегодня много людей?
Его голова опустилась, плечи поникли; когда он заговорил, его голос был глухим.
— Кроме меня, Ренни, Кэш, Рейн, Репо, и я молюсь, чтобы блядь… Волка, у нас остался только один человек. Если он переживет эту ночь.
— О Боже, — услышала я свой голос, и все во мне содрогнулось при мысли, что дюжина или около того других мужчин, которых я видела, слоняющихся вокруг комплекса, были просто… убиты. — Дюк, я так… — начала я и осеклась. Сочувствие не облегчило бы этого.
Я придвинулась к нему, обняла его за талию и положила голову ему на спину, давая единственное, что я могла дать, небольшое проявление физического контакта. Его тело оставалось неподвижным в течение долгой минуты, прежде чем я почувствовала, как он потянул меня, чтобы он мог повернуться, его руки обхватили мои плечи и бедра и сильно прижали меня к его груди. Я почувствовала, как его подбородок опустился на мою макушку, и я просто… держала его.
Мы долго стояли так. Минуты, казалось, превращались в часы, которые превращались в годы. Но я ни разу не почувствовала желания отстраниться.
Поэтому, когда его руки ослабли и он начал гладить меня по плечам, по волосам, по бокам, я растворилась в нем. И когда его руки начали поднимать мою футболку, мои руки поднялись над головой.
Не было ни размышлений, ни вопросов, ни оговорок.
Я знала, что, когда желание утихнет и мой мозг снова включится, я буду сожалеть и стыдиться, потому что ситуация с прошлым Дюка все еще была темной и неясной.
Но в тот момент, после того, как я была в центре событий, после того, как увидела, как застрелили человека, после того, как услышала, как его жена сошла с ума из-за этого, после допроса полицейского и после того, как узнала, что мужчины, с которыми я жила в одном доме, были почти все мертвы… Я не хотела думать.
Я хотела чувствовать.
Мне хотелось жизнеутверждения.
Я где-то читала, что люди почти всегда хотели заниматься сексом после травматических событий и после похорон. Им нужно было это ощущение жизни, связи, чего-то другого, кроме темноты.
Так что я не собиралась сопротивляться.
Я собиралась позволить этому случиться.
А потом уже разбираться с последствиями.
Кроме того, я была взрослой женщиной. Почти ни одна взрослая женщина, которая не «берегла себя для брака», не заканчивала хотя бы одним сексуальным контактом, о котором можно было пожалеть. Это было нормально для того, чтобы быть сексуально активным взрослым.
Так или иначе, я чувствовала себя нормально, сожалея о Дюке.
Я подняла голову, и его лицо опустилось. Я ожидала легкого поддразнивания, учитывая, как легко его руки двигались по моей обнаженной коже, заставляя ее покрываться мурашками от внимания. Но когда его губы нашли мои, они были твердыми, требовательными, нуждающимися.
Его руки слегка отодвинули мои бедра, когда его язык вошел внутрь, чтобы завладеть моим. Затем его пальцы скользнули вверх по моему животу и накрыли мою грудь, сжимая сильно, почти до боли. Его пальцы двинулись и схватили мои затвердевшие соски, сжимая и крутя, прежде чем перекатить их между пальцами.