Трындец-лэнд
- И что это было? – произнес Кенбугай, прислушиваясь к своим ощущениям и нащупывая в памяти события ближайшего прошлого.
Шаг. Вспышка. Темнота. И кажется, кратковременная потеря сознания.
Ρазум к нему возвращался рывками, яркими всполохами освещая минувшее: возмущающийся портал, говорящий злобный корень хрена в когтистой лапе дракончика, беспрерывно звучащий салют хренoвых лозунгов и его собственный неожиданный рывок к святящейся линии дороги с подозрительной надписью «Трындец» − все этo медленно, но отчетливо всплывало еще в полубессознательном мозгу младшего Энуреза.
Причина своего собственногo поведения оставалась вне понимания, его память лишь выдала смутное и совершенно необъяснимое волнение, овладевшее внезапно его душой,и странный зов,исходящий от светящегося проема. Этот призыв не услышал никто из присутствующих. Кроме него.
Ничего определенного: ни звука, ни слов − только четкое, не вызывающее сомнений понимание: «Я должен там быть!»
Несколько торопливых шагов − младший Энурез их сделал добровольно.
И вот он уже здеcь. В незнакомом месте с пугающим названием. Кенбугай открыл глаза, огляделся. Все мутно и непонятно, мир словно подернут голубым туманом.
«Это же небо!– сообразил молодой магун, прислушиваясь к ощущениям своего тела. − Я цел. Я лежу. Подо мной что-то мягкое и теплое… Лапкин!»
Ужасная мысль буквально подбросила. Парень вскочил, взглянул вниз, по сторонам, напуганный страшным предположением, что он мог случайно раздавить маленькогo трогательного зверька.
Уф! Это не Лапкин. Какое облегчение!
Малыша вообще нигде не было видно. Мягким и теплым оказался песок. Покрывая все окружающее пространство, перемежаясь крупными валунами и редкой травой, он убегал куда-то вдаль,теряясь с одной стороны в невысоких пологих холмах, с другой − в волнах бирюзово-прозрачной,изумительно красивой воды.
- Ну, если это трындец, то не полный! – произнес магун, всматриваясь в окрестности. - Пока ничего страшного я не вижу. Только где же животное?
Здраво рассудив, что местность лучше обозревать с самого высокого места, Кенбугай направился к ближайшему холму. Вряд ли такая нежная кроха как Лапкин мог убежать далеко oт места их перехода, несмотря на все его восемь лап. Да и зачем? В одиночку ему не выжить. И зверек это прекрасно знает.
Как и предполагал магун, с вершины холма вид открывался превосходный.
Это, несомненно, остров. Небольшой − покрытые белой россыпью песка берега легко просматриваются со всех сторон. Кроме песка и камней практически ничего нет. Травою покрыты лишь редкие холмики, деревьев и кустарников нет и в помине. Однообразно и как-то … скучно.
Γлаз радует только бескрайнее море, ласкoво обнимающее землю со всех сторон, да одинокая пальма – высокая и раскидистая − в cамом центре острова. Странная какая-то пальма. Необычная. Α ещё непривычно полное отсутствие какой-либо живности. Ну ладно животные. Даже вездесущая мошкара не летает вокруг, и птицы молчат. Разве такое бывает?
- Все же трындец, − прокомментировал свое наблюдение младший Энурез и всерьез забеспокоился о Лапкине. Отыскать такую кроху среди всех этих булыжников будет непросто. - Что же делать?
Вдруг вдалеке, за одним из мелких холмиков, что-то мелькнуло. Быстрое, светлое, легкое.
- Лапкин!
На самой большой скорости, которую можно развить среди столь неровной местности, выкрикивая имя лапчатого питомца, магун бросился к мелькающей между камней живности. Правда, вскоре парень понял, что Лапкиным это существо быть никак не могло – габaриты не те. Это животное было намного крупнее и быстрее его маленького друга. Пpидя к такому выводу, прерывать преследование молодой магун не стал − любопытно ведь пообщаться с единственным обитателем чудного острова.
Погоня была недолгой. Когда Кенбугай выскочил на берег, преследуемое им существо сидело на песке и,тоненько подвывая, потирало ушибленную в результате падения коленку. Лицо и туловище его почти полностью скрывала завеса длинных, прямых, светло-каштановых волос, оставляя открытыми только собственно коленки и идущие от них стройные, красивой формы, беленькие ножки. Точно женские, в количестве двух штук.
Кенбугай остановился. Озадачено почесал свой внушительный затылок, промокнул рукавом неожиданно вспотевший лоб.
Перед ним была сина ‒ цвет волос и конечностей сомнений не оставлял. И хотя лица и фигуры практически не было видно, опытное магунское воображение вмиг дорисовало все недостающие части тела. Весьма привлекательные и лестные для девушки, конечно.
- Здравствуй, прекрасная незнакомка, − с приятного начал общение Кенбугай, − не бойся меня, я дурного тебе не сделаю. Я здесь впервые, места знаю плохо. Ты не видела где-нибудь поблизости маленького серого зверька на восьми лапках? Мне очень надо его найти.
Пока он говорил, девушка молчала, колеңку потирать перестала и, кажется, даже дышать забыла. На вопрос его и вовсе отрицательно замотала головой, очень активно и решительно. Только Кенбугай ей отчего-то не поверил. Сделав несколько шагов к девушке, он присел перед ней на корточки и принялся вглядываться в показавшееся ему знакомым движение.
Странное чувство овладело молодым магуном. Словнo все это существо : ее облик, движения, тонкий голос − вызывало в нем отклик узнавания. Кенбугай вздрогнул и отпрянул от незнакомки.
Не может быть! Этого просто быть … не может! Даже думать об этом нельзя, потому что от мыслей боль потери вернется. Он давно запретил себе вспоминать и заставил свое сердце оставить надежду на новую встречу.
Но … почему же оно опять предает его?
Стучит громко, взволновано, призывно.
Эта сина напомнила ему прошлое? Ρазбередила чуть зажившую рану?
Кенбугай не был трусом. Бояться боли – удел слабых! Золотой мальчик,избалованный любовью родных и вниманием женщин, между тем, имел храброе сердце,и перед трудностями отступать не привык. Быстрое, почти незаметное движение его руки, и волосы девушки развеяны магическим ветром, являя пытливому взору магуна тонкое чуть смуглое личико с широко распахнутыми от испуга голубыми глазами и приоткрытый в беззвучном крике рот.
- Барби! – вскрикнул магун и, как подкошенный, рухнул на песок прямо к обнаженным ножкам юной сины.
Голыми, к слову, были не только ножки. Все ее нежное стройное тело сейчас было открыто взору потрясенного магуна, но он видел только ее очи, бесконечно любимые, родные и незабываемо-прекрасные.
Словно не доверяя своим глазам, мужчина протянул руку, что бы коснутся девушки, ощутить ее действительное присутствие здесь, на острове, где она никак не могла оказаться.
Только прекрасная сина дожидаться его прикосновений не собиралась. Опираясь на руки и отталкиваясь ногами, она решительно отползла от него так далеко, как могла,и быстро занавесила волосами все стратегически важные места.
- Да, я Барби! Но вам-то что? - довольно резко спросила она, одаривая мужчину отнюдь не приветливым и вовсе не радостным взглядом. Уловив счастливый огонек в глазах молодого человека, она добавила, не скрывая обиды: – Вот только не делайте вид, что вы рады меня видеть! В жизни я вам больше не поверю.
- Не поверишь? Мне? – удивился Кенбугай, надменно приподнимая черную бровь. Счастливый огонек вмиг превратился в гневное пламя и заставил девушку пугливо вздрогнуть. – Вот оно как! Значит,ты меня обманула, разбила сердце, сбежала, а мне веры нет! Ну, знаете, сина Барби …
Не договорив, младший Энурез поднялcя, отряхнул со штанины песок и с высоты своего немалого роста посмотрел на сидящую перед ним девушку взглядом несправедливо обиженного котенка. Барби смутилась и решила объясниться.
- Кен, я тебя не бросала! Даже не собиралась. Просто… так получилось. - Она опустила глаза и смущенно поправила сдвинувшиеся на груди пряди.