Память вливалась в сознание мощным потоком. Он дом и ил гхола и помнил Дункана Айдахо.
Я — Дункан Айдахо, оруженосец Атрейдесов.
Стоя посреди желтой комнаты, Дункан начал вспоминать.
Я погиб, защищая Пауля и его мать в сиетче, расположенном в недрах песков Дюны. Я вернулся на эту планету, но Дюны больше нет. Теперь это всего-навсего Арракис.
Он читал усеченную историю Дюны, которой снабдили его тлейлаксианцы, но не поверил ни единому слову. Более тридцати пяти столетий? Кто поверит, что живая плоть может существовать столь долгий срок? Но… на Тлейлаксу все возможно. Пришлось довериться собственным чувствам.
— Вас было очень много, — сказал ему инструктор.
— Сколько?
— Это тебе расскажет Господь Лето.
Господь Лето?
История Тлейлаксу утверждает, что господин Лето Второй — это внук того самого Лето, которому Айдахо служил с фанатичной преданностью. Однако этот второй Лето стал таким странным созданием, что Дункан так и не смог понять природу его трансформации.
Как может человек постепенно превратиться в песчаного червя? Как может мыслящее существо жить более трех тысяч лет? Даже самые сумасшедшие дозы гериатрической Пряности не могут обеспечить такого долголетия.
Лето Второй, Бог-Император?
Нет, нельзя верить в эти тлейлаксианские небылицы!
Айдахо вспомнил этого странного ребенка… Хотя нет, ведь это были близнецы — Лето и Ганима, дети Чани, умершей во время родов. Тлейлаксианская история утверждает, что Ганима умерла, прожив срок нормальной человеческой жизни, но Бог-Император Лето продолжал жить и жить, и жить…
— Лето — тиран, — сказал инструктор. — Он приказал нам изготовить тебя в наших бродильных чанах и прислать ему для несения службы. Мы понятия не имеем, что случилось с твоими предшественниками.
И вот я здесь.
Айдахо еще раз оглядел голые стены и потолок.
Послышался приглушенный звук голосов, и он взглянул на дверь. Голоса по-прежнему звучали глухо, но один из них несомненно принадлежал женщине.
Женщины Императорской гвардии?
Дверь беззвучно открылась внутрь, и в помещение вошли две женщины. Первое, что привлекло внимание Айдахо было то, что одна из женщин была в маске — на ее голову был накинут капюшон из тонкой ткани — она могла свободно видеть все, что происходит вокруг, сквозь эту ткань, но ее лицо не мог разглядеть никто, даже пользуясь самыми совершенными оптическими приборами. Сам этот капюшон был красноречивым свидетельством того, что иксианцы или их наследники все еще живы и работают не покладая рук на благо Империи. Женщины были одеты в форменные комбинезоны темно-синего цвета, на груди у обеих были значки — ястреб Атрейдесов на красном поле.
Айдахо внимательно рассматривал женщин, пока они закрывали дверь.
Женщина в маске отличалась плотным телосложением, вся ее фигура дышала мощью. Она передвигалась с обманчивой неуверенностью человека, посвятившего жизнь физическому усовершенствованию. Вторая женщина на фоне первой выглядела хрупкой и тонкокостной. На лице с высокими скулами выделялись миндалевидные глаза. На поясах женщин висели вложенные в ножны кинжалы, которыми они, без сомнения, мастерски владели.
Стройная женщина заговорила:
— Меня зовут Люди. Пусть я буду первой, кто назовет вас полковником. Моя спутница должна остаться безымянной. Так приказал наш господин Лето. Вы можете называть ее Другом.
— Полковник? — переспросил Айдахо, не веря своим ушам.
— Господин Лето пожелал, чтобы вы командовали его Императорской гвардией, — ответила Люди.
— Вот как? Но давайте сначала поговорим с ним об этом.
— О нет, — возразила потрясенная Люли. — Господия Лето примет вас в нужное время. Но сейчас он желает, чтобы мы позаботились о вашем удобстве и радости.
— И я должен вам беспрекословно подчиниться?
В ответ Люли лишь озадаченно покачала головой.
— Я раб?
Люли успокоилась и улыбнулась.
— Ни в коем случае. Дело в том, что у господина Лето очень много дел и забот, которые требуют его личного внимания. Для вас он выделил подходящее для себя время. Он послал нас, потому что беспокоится за судьбу своего Дункана Айдахо. Вы слишком долго были в руках грязных тлейлаксианцев.
Грязных тлейлаксианцев, подумал он.
В этом отношении по крайней мере ничего не изменилось.
Однако одно место в объяснении Люли его сильно обеспокоило.