- Довольно! - пробормотала старуха. - Кулл вахад! Еще ни один ребенок, рожденный женщиной, не выдерживал такого испытания. Я не должна была желать твоего поражения. - Она отодвинулась. - Молодой человек, вы можете посмотреть на свою руку.
Усмирив болезненную дрожь. Пол вглядывался в лишенную света черноту. Казалось, боль еще жила. Жила, пропитав собою каждое ушедшее мгновение.
- Ну же! - крикнула она.
Пол рывком выдернул руку и с удивлением уставился на нее. Никаких следов ожога на ней не было. Он поднял кисть, повертел ее, пошевелил пальцами.
- Это только возбуждение нервов, - проскрипела старуха. - Зачем калечить тех, кто может оказаться полезен?! И все же кое-кто отдал бы многое за тайну этого кубика.
- Но боль...
- Боль? - усмехнулась она. - Человек может вызвать и подавить любые ощущения в своем теле.
- С моей матерью вы проделывали нечто подобное?
- Ты когда-нибудь просеивал песок?
Пол кивнул утвердительно.
- А мы, Гессерит, просеиваем людей, чтобы найти человека.
Пол поднял руку, подавляя воспоминание о пережитой боли.
- Это все, что нужно, - суметь перенести боль?
- Я наблюдала за тобой в критическую минуту. И мне открылась твоя внутренняя суть.
Пол уловил искренность ее тона и кивнул:
- Это правда!
Старуха пристально посмотрела на него. Он уже чувствует правду! Может, она нашла то, что искала? Она подавила волнение и сказала себе правило Бене Гессерит: "Надейся и наблюдай".
- Ты знаешь, когда люди сами верят в то, о чем говорят?
- Знаю!
Голос Пола был мелодичен, и старуха уловила эту особенность.
- Возможно, ты Квизатц Хедерах. Присядь у моих ног, дружок.
- Я предпочитаю стоять.
- Твоя мать сидела когда-то у моих ног.
- Я - не она!
- Похоже, ты нас не жалуешь? - Старуха повернулась к двери и позвала: - Джессика!
Дверь мгновенно распахнулась, и мать встала на пороге, тревожно оглядывая комнату. Но вот она увидела Пола, и тревога сошла с ее лица.
- Джессика, ты перестанешь когда-нибудь меня ненавидеть? - спросила старуха.
- Я и люблю, и ненавижу вас одновременно. Моя ненависть происходит от боли, которую я, должно быть, никогда не забуду. Моя любовь...
- Просто любовь, - закончила за нее старуха, и голос ее прозвучал неожиданно мягко. - Теперь ты можешь войти, только веди себя тихо.
Джессика вошла в комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
"Мой сын жив, - думала она, - и он - человек. Я всегда знала это... Он живет. Теперь и я могу жить дальше".
Пол смотрел на мать. Он знал, что она сказала правду. Ему захотелось уйти и обдумать все, что произошло, но он знал, что не может это сделать, пока старуха ему не разрешит. Она приобрела над ним власть. Она говорила правду: его мать тоже прошла через это - ради какой-то таинственной и ужасной цели. Его собственная жизнь отныне тоже была подчинена этой цели, хотя он и не знал пока, в чем она состоит.
- Когда-нибудь тебе тоже придется стоять на страже у этой двери, и это будет высшая мера доверия, - сказала старуха.
Пол посмотрел на руку, перенесшую боль, перевел взгляд на Преподобную мать. Голос ее стал не похож на все другие, слышанные им когда-либо прежде. И он понял, что теперь он может получить ответ на любой вопрос и что тому миру безмятежности, в котором он жил до сих пор, пришел конец.
- Для чего проводится это испытание на человеке? - спросил он.
- Чтобы высвободить его личность!
- Как это?
- Когда-то человек слишком полагался на машины, но это лишь позволило поработить его другим людям, имеющим более совершенные механизмы.
"Не заменяй машиной человеческий разум", - процитировал Пол.
- Это лозунг Бутлерианского джихада, записанный в Оранжевой Католической Библии, - подхватила старуха. - Ты что, учился на ментата?
- Я лишь приступил к этому под руководством Зуфира Хавата.
- Великое восстание смело все эти костыли и подпорки к человеческому созданию. Оно побудило человеческий разум к совершенствованию. Чтобы развивать заключенные в человеке возможности, были открыты специальные школы.
- Такие, как школа Бене Гессерит?
Старуха утвердительно кивнула:
- Бене Гессерит, как и Космический Союз, продолжает традиции школ древности. Но этот последний придает решающее значение математике, в то время как для Бене Гессерит главное...
- Политика, - закончил за нее Пол.
- Кулл вахад! - воскликнула старуха и сердито посмотрела на Джессику.
- Я ничего ему не рассказывала, - возразила та.
Преподобная мать обратилась к Полу:
- Ты высказал замечательную догадку. Действительно, политика. Именно в ней нуждается человеческий род, чтобы не прервалась его нить. Однако при этом надо все время иметь в виду, что между высшими интересами общества и животными инстинктами существует неразрывная связь. Нельзя нарушать ее, если ты заботишься о будущих поколениях.
Слова старухи внезапно потеряли для Пола специфическую остроту. Он почувствовал наступление того, что его мать называла инстинктом правды. Не то чтобы Преподобная лгала, просто она верила в то, что говорила. Пол ощутил в себе ту же таинственную цель.
- Но мать говорила мне, что последователи школы Бене Гессерит не знают своих родителей, - вставил он.
- Генетические линии сохранены в наших записях, - возразила старуха.
- Тогда почему моя мать не знает своей?
- Некоторым дано узнать, чей род они продолжают, но только очень немногим. Мы бы могли, например, захотеть брака твоей матери с ее близким родственником, чтобы усилить генетическое влияние на потомков. Ведь для этого может существовать масса причин...
И снова Пол почувствовал в ее словах полуправду. Он сказал:
- Вы много на себя берете!
Преподобная мать удивленно посмотрела на мальчика:
- Мы несем на себе бремя большой ответственности!..
- Вы сказали, что я могу стать... как это? Квизатцем Хедерахом? Это нечто вроде Гома Джаббара в образе человека?
- Пол, - с укоризной произнесла Джессика, - ты не должен говорить таким тоном с...
- Я справлюсь сама, - остановила ее старуха. - Скажи мне, мальчуган, что тебе известно о предсказательном веществе?