– Ты спас меня от жизни в невежестве и нищете, а я тебя – от уничтожения. Справедливый обмен. Но извини, что не могу сделать больше – пока не могу, во всяком случае. Нам нужно быть очень осторожными.
Много лет назад Эразм в мире машин выбрал из жалких загонов для рабов ребенка: он хотел провести эксперимент, проверить, можно ли с помощью тщательного обучения и подготовки цивилизовать одно из этих яростных хищных созданий. За годы независимый робот превратился в отца и наставника, который научил Гилберта так организовывать мышление и развивать свои способности, что он смог мыслить с эффективностью, прежде считавшейся доступной только компьютерам. Какая ирония, думал Гилберт, что эта школа максимализации человеческого мышления корнями уходит в мир мыслящих машин.
Эразм оказался учителем строгим, но превосходным. Робот, вероятно, достиг бы успеха, даже если бы выбрал другого ученика, но Гилберт был глубоко благодарен судьбе за то, что выбор пал на него.
Разговаривали они негромко, никогда не забывая о том, что их могут услышать.
– Я знаю, ты и так рискуешь, но меня одолевает беспокойство. Мне нужна новая оболочка, новое функционирующее тело, которое вернуло бы мне подвижность. Я постоянно думаю о бесчисленных сценариях испытаний, которые можно будет проверить на твоих учениках. Я убежден, что люди способны делать захватывающие, иррациональные вещи.
Как всегда, Гилберт уклонился от темы создания нового тела, к чему стремился робот.
– Это верно, отец, – и вести себя свирепо, необузданно. Поэтому приходится тебя прятать. Из всех тайн империи твое существование – самая большая.
– Я стремлюсь снова взаимодействовать с людьми… но знаю, что ты хочешь как лучше. – Голос машины смолк, и Гилберту представилось меняющееся выражение флометаллического лица, оставшегося в Коррине вместе с телом. – Прогуляй меня по кабинету. Открой ненадолго ставни, чтобы я мог выглянуть с помощью своих сенсоров. Мне необходимы новые впечатления.
Не теряя бдительности, Гилберт поднял легкую сферу и понес, стараясь не уронить или как-нибудь еще не повредить ее. Он поднес сферу к окну, выходившему на широкое мелкое озеро – маловероятно, чтобы с этой стороны кто-нибудь смотрел, – и поднял жалюзи. Он не мог отказать Эразму в такой небольшой любезности – слишком многим он был обязан независимому роботу.
Робот усмехнулся, напомнив Гилберту о мирных идиллических временах на Коррине.
– Вселенная сильно изменилась, – задумчиво сказал Эразм. – Но ты приспособился. Ты сделал все необходимое, чтобы выжить.
– И защитить тебя. – Гилберт прижал к себе мыслящую сферу. – Это трудно, но я не сброшу личину. Пока я жив, ты в безопасности, отец.
Вскоре Гилберту предстояло покинуть Лампадас; вместе с Манфордом Торондо они летели на Салусу Секундус, чтобы выступить перед Советом ландсраада и императором Сальвадором Коррино. Для Гилберта это был трудный поступок, требующий тщательной балансировки – такие акробатические трюки всегда внушали ему тревогу.
Жизнь сложна независимо от обстоятельств нашего рождения.
Процессию в столице Салусы городе Зимия возглавила императорская карета, запряженная четырьмя золотистыми львами. Это был город монументов, воздвигнутых в честь многочисленных героев долгого джихада. Император Сальвадор Коррино повсюду видел изображения Серены Батлер, ее ребенка-мученика Маниона и великого патриарха Иблиса Джинджо: на развевающихся знаменах, на стенах зданий, на статуях, на фасадах. Впереди, внушая почтение, высился огромный золотой купол Зала Парламента, место эпических исторических событий.
Под облачным небом они миновали гигантского ходячего кимека – побитый и проржавевший монумент выше самых высоких зданий. Этой страшной машиной когда-то руководил человеческий мозг, и она участвовала во вражеской атаке в первой битве при Зимии. Теперь огромная фигура была мертва и служила напоминанием о мрачном прошлом. После более чем столетнего джихада Серены Батлер силы мыслящих машин были окончательно разгромлены при Коррине, и люди сбросили иго рабства.
Во время Джихада Зимия дважды тяжело пострадала от нападения машин, и оба раза город восстанавливался, свидетельствуя о том, что дух людей не сломлен. После битвы при Коррине семья Батлеров сменила имя на Коррино и возглавила новую империю. Первым императором стал дед Сальвадора Файкан, затем власть перешла к его сыну Жюлю. Эти двое правили в совокупности семьдесят один год, а потом на трон взошел Сальвадор.