— Что, зверюга, значит, это ты убил старого герцога? — забормотала она.
— Позвать носильщика, чтобы помог тебе? — предложила Джессика.
— Справлюсь сама, миледи.
Да, она справится. В этом, пожалуй, вся сущность вольнаибов — справляться со всем самим.
Джессика почувствовала, как ножны ай-клинка холодят ей грудь, и подумала о длинной цепи замыслов Бен-Джессерита, к которой она только что приковала еще одно звено. Благодаря этой цепи она смогла остаться в живых после сегодняшнего приключения. «Не нужно спешить», — сказала Мейпс. Но события разворачиваются с головокружительной быстротой, и она ничего не может с этим поделать. Ни неожиданная поддержка Миссии Безопасности, ни толстые каменные стены их нового дома, тщательно проверенного Хайватом, не могли рассеять ее мрачного настроения.
— Когда закончишь со столовой, распакуй эти коробки. У входа стоят носильщики. У одного из них все ключи. Он знает, что куда ставить. Возьмешь у него ключи и список вещей. Если будут вопросы, то я в южном крыле.
— Будет сделано, миледи.
Джессика повернулась и пошла прочь, размышляя на ходу:
Может, Хайват и проверил здесь каждый камень, но я все равно чувствую какую-то опасность.
Внезапно ее охватило жгучее желание увидеть сына. Через сводчатый дверной проем она вышла в коридор, ведущий в столовую и южное крыло замка. Она шла быстрее и быстрее, пока почти не побежала.
Мейпс, продолжая разматывать веревки с бычьих рогов, покачала головой ей вслед:
— Это, несомненно, Единственная.
И добавила:
— Бедняжка.
~ ~ ~
…А припев у этой песни такой: «Юх, Юх, сто тысяч смертей тебе, Юх!»
Через неплотно закрытую дверь Джессика проскользнула в комнату с желтыми стенами. Слева от нее стоял невысокий диван с черной спинкой и два пустых книжных шкафа, рядом с ними — покрытая пылью бочкообразная канистра для воды. Справа — письменный стол и несколько стульев. Три таких же пустых книжных шкафа отгораживали вторую дверь. У окна, спиной к ней, застыл доктор Юх и глядел куда-то вдаль.
Джессика сделала еще несколько шагов. Посмотрела на измятый сюртук Юха с белым пятном у левого локтя. Со спины доктор казался деревянным, как палка, на которую забавы ради накинули старые черные тряпки. Живой выглядела только массивная голова с копной черных как смоль волос, перехваченных серебряным кольцом школы Сак.
Она снова оглядела комнату и не обнаружила никаких следов своего сына. Но она знала, что дверь справа ведет в маленькую спальню, которую Поль облюбовал для себя.
— Добрый день, доктор Юх. А где Поль?
Юх кивнул, словно в подтверждение своим мыслям, и, не отрываясь от окна, безучастным голосом произнес:
— Твой сын устал, Джессика. Я отправил его в соседнюю комнату отдыхать.
Вдруг, стряхнув оцепенение, он обернулся так резко, что свисавшие из-под носа усы взметнулись, как два черных крылышка.
— Простите меня, миледи! Я так далеко унесся в своих мыслях, что… У меня просто сорвалось!
Она улыбнулась и успокаивающим жестом подняла руку. На мгновение ей показалось, что он упадет на колени.
— Ну, ну, Веллингтон.
— Я назвал вас по имени… я совсем не думал…
— Мы знаем друг друга уже шесть лет. Этого вполне достаточно, чтобы позволить себе обходиться без формальностей — в частной беседе.
Юх вымученно улыбнулся и подумал: Похоже, сработало. Теперь, если мое поведение покажется ей странным, она припишет это смущению. Она решит, что видит меня насквозь, и не станет докапываться до сути.
— Я… вы знаете… совершенно погрузился в себя, а когда я так отвлекаюсь, мне становится вас особенно жалко… Джессика.
— Жалко меня? Почему?
Юх пожал плечами. Он уже давно догадался, что Джессика не умеет видеть всю правду, как его Вана. Поэтому безопаснее всего было быть с ней правдивым, но не до конца.
— Вы же видите, что это за место, миле… Джессика, — он споткнулся, произнося ее имя, и продолжил: — Совершенная глушь по сравнению с Каладаном. А люди! Когда мы проезжали через город, местные бабы просто ныли в голос. А как они на нас смотрят!
Она скрестила руки, обхватив себя за плечи, и почувствовала на груди холодок ай-клинка — по слухам, он делался из зуба песчаного червя.
— Просто мы кажемся им странными — другие люди, другие обычаи. Они, кроме Харконненов, никого не знали, — она посмотрела мимо него в окно. — Что вас там так привлекло?
Юх снова повернулся к окну.
— Люди.
Джессика подошла к окну, чтобы посмотреть, что же так заняло внимание доктора. Слева, перед домом, в ряд росли двадцать пальм. Земля под ними была чисто выметена. Невысокий забор отделял их от дороги, по которой то и дело проходили люди, закутанные в длинные одежды. Джессика отметила легкое дрожание воздуха между дорогой и ею — силовой щит замка — и принялась рассматривать толпу, недоумевая, что же такое углядел в них Юх.
Кое-что начало проясняться. Она задумчиво приложила руку к щеке. Все, кто шли мимо, обязательно бросали взгляд на пальмы! В этих взглядах она читала зависть, иногда — ненависть, а иногда — надежду. Каждый прохожий как-то выражал свое отношение к этим деревьям.
— Знаете, о чем они думают? — спросил Юх.
— Вы умеете читать мысли?
— Такие мысли — да. Они смотрят на деревья и думают: «Это сто человек». Вот что они думают.
Джессика озадаченно посмотрела на него:
— Почему?
— Это финиковые пальмы. Одной такой пальме требуется в день сорок литров воды. А человеку — только восемь. Вот и получается, что каждая пальма — это пять человек. Здесь двадцать пальм. Значит — сто человек.
— Но некоторые из них смотрят на деревья с надеждой?
— Они просто надеются, что, несмотря на уход, пальмы засохнут.
— Мы слишком предвзято смотрим на эту планету, — возразила Джессика. — Она ведь не только опасна, она многое сулит нам. Пряности помогут нам стать богачами. А когда у нас будут деньги, мы сможем сделать этот мир таким, каким пожелаем.
Про себя она рассмеялась: Кого я стараюсь убедить?! Добродушное настроение как рукой сняло.
— Но безопасность нам купить не удастся, — сказала она вслух.
Юх отвернулся, пряча от нее лицо. О, если бы я мог ненавидеть этих людей так же сильно, как я люблю их! Своими манерами Джессика во многом напоминала его Вану. Хотя в этом была и оборотная сторона: это сходство только подстегивало его решимость. Коварство Харконненов было поистине дьявольским! Возможно, что Вана еще жива. Он должен знать наверняка.
— Не беспокойтесь о нас, Веллингтон, — продолжала Джессика. — В конце концов, это не ваши, а наши проблемы.
Она думает, что я о ней беспокоюсь! Он зажмурился, сдерживая слезы. Конечно, беспокоюсь. О, я еще останусь один на один с бароном, после того как сделаю это черное дело. Я расквитаюсь с ним тогда, когда он будет наиболее беззащитен, — когда он будет торжествовать победу!
Он вздохнул.
— Не потревожу ли я Поля, если только взгляну на него? — спросила Джессика.
— Ничуть. Я дал ему снотворное.
— Как он перенес перемену обстановки?
— Все в порядке, только чуточку переутомился. Он слегка возбужден, но какой пятнадцатилетний мальчик смог бы оставаться спокойным в такой обстановке? — Юх прошел к двери и открыл ее. — Он здесь.
Джессика последовала за ним и заглянула в затемненную комнату.
Поль лежал на узкой кушетке, одна рука под головой, другая скрыта под тонким одеялом. Сквозь щели в жалюзи пробивался свет и сплетал на его лице и подушке замысловатый узор из теней.
Она смотрела на сына, разглядывая овал его лица, так похожий на ее собственный. Но волосы — черные и взъерошенные — герцога. Серо-зеленые глаза скрыты длинными ресницами. Джессика улыбнулась, чувствуя, что страх отступил. Она задумалась над тем, как явно проявляется в мальчике пересечение наследственных линий. Ее — в контуре лица и разрезе глаз, а герцога — в угловатых, почти грубых чертах, уже отчетливо наметившихся в мальчишеском лице.