— Значит, придется смириться с уменьшением прибыли и снижением производительности, — ответил Хайват. — Первые два сезона выход продукции будет составлять примерно треть от среднего уровня при Харконненах.
— Пускай. Этого мы и ожидали. Сейчас нам надо поскорее установить отношения с вольнаибами. Я желаю иметь пять полностью укомплектованных батальонов к тому дню, когда к нам нагрянет первая ревизия из АОПТ.
— У нас не так много времени, мой господин, — сказал Халлек.
— Совсем немного. При первой же возможности здесь появятся сардукары, переодетые в харконненскую форму. Как ты думаешь, сколько батальонов они смогут сюда забросить, Суфир?
— Четыре-пять, мой господин, не больше. Гильдия держит свои цены на транспортные лайнеры.
— Вот я и говорю, пять батальонов вольнаибов плюс наши собственные ребята. Захватим в плен несколько сардукаров, а потом выставим их на собрании Ассамблеи. Тогда дело примет совсем другой оборот. Кое-кому будет не до прибылей.
— Приложим все наши усилия, мой господин.
Поль посмотрел на отца, потом на Хайвата и внезапно осознал, сколь стар ментат, служивший уже трем поколениям Атрейдсов. Очень стар. Это было заметно по его слезящимся глазам, морщинистым щекам, обожженным экзотическими ветрами, по сутулым плечам и ярким губам, сделавшимся совершенно малиновыми от сока сафо.
Как много зависит от одного старого-престарого человека, подумал Поль.
— Мы ведем тайную войну, войну ядов и наемных убийц, — сказал герцог. — Нам еще многое предстоит сделать. Суфир, доложи нам, что тебе известно об оставленной здесь агентурной сети Харконненов.
— Мы выявили двести пятьдесят девять наиболее важных агентов, милорд. Диверсанты — не более трех групп, всего около сотни человек.
— К каким социальным группам они относятся? — спросил Лето. — Я имею в виду, насколько они состоятельны?
— В основном это достаточно обеспеченные люди, милорд. Большей частью предприниматели.
— Подбрось всем поддельные паспорта. Потом вызови в суд, пригласи судью-наблюдателя и предъяви официальное обвинение в проживании по фальшивым документам. Имущество конфискуешь подчистую, семьи отправишь в ссылку, в общем — пустишь по миру. И проследи, чтобы были отчислены десять процентов в императорскую казну. Все должно быть абсолютно законно.
Суфир улыбнулся, и за малиновыми губами обнажились желтые в красных пятнах зубы.
— Очень благородно с вашей стороны, милорд. Я, к своему стыду, до этого не додумался.
Халлек с хмурым видом оглядел сидящих за столом и удивился мрачному выражению на лице Поля. Остальные кивали и улыбались.
Плохо, думал Поль. Это не выход. Остальные ожесточатся: мы отрезаем им возможность перейти на нашу сторону.
Он знал, что в настоящей вендетте позволено все, что она ведется без правил. Но в любом случае решение отца приносило им больше вреда, чем пользы.
— «И стал я пришельцем в чужой земле», — процитировал Халлек.
Поль оглянулся на него — он узнал цитату из Оранжевой Католической Книги. Похоже, Джерни тоже не по душе нечестная игра.
Герцог Лето задумчиво смотрел в ночной мрак за окнами. Потом он перевел взгляд на Халлека.
— Да, Джерни, сколько рабочих ты уговорил остаться с нами?
— Всего двести шестьдесят восемь, мой господин. Можно считать, что нам здорово повезло. Все они очень нужных нам специальностей.
— Только-то? — герцог поджал губы. — Ну, хорошо. Тогда передай по постам…
Шум у дверей не дал ему договорить. Мимо стоящих там часовых прошел Дункан Айдахо. Он поспешно обогнул длинный стол и склонился к уху герцога.
Лето замахал на него рукой:
— Вслух, вслух, Дункан. Ты же видишь, это заседание штаба.
Поль внимательно смотрел на Дункана, в который раз отмечая его стремительность, точность движений и гибкость — качества, делающие его учителя непревзойденным мастером боя. Айдахо повернул к нему круглое загорелое лицо, взгляд глубоко посаженных глаз, не узнавая, скользнул по Полю. Но под наигранным возбуждением мальчик распознал глубокую сосредоточенность.
Айдахо медленно оглядел всех присутствующих и сказал:
— Мы только что перехватили группировку харконненских наемников, переодетых вольнаибами. Но вольнаибы направили нам гонца с предупреждением. В схватке он был тяжело ранен наемниками. Мы направили его сюда, чтобы наш военврач мог его осмотреть, но по дороге он скончался. Бедняга здорово мучался, но мы сделали все, что было в наших силах. Однако один его поступок меня удивил: когда его сюда несли, он пытался выбросить некий предмет, — Айдахо посмотрел на герцога. — Нож, милорд. Такой, каких мы никогда не видели.
— Ай-клинок? — спросил кто-то.
— Я в этом не сомневаюсь. Молочно-белый и светится изнутри своим собственным светом, — он сунул руку во внутренний карман и вытащил ножны, из которых торчала черная рукоятка с углублениями для пальцев.
— Не смей обнажать лезвие!
Резкий, пронзительный голос, раздавшийся из дальнего конца зала, заставил всех обернуться.
В дверях, перегороженных алебардами часовых, стоял высокий человек, с головы до пят закутанный в длинные желтые одежды. В узкую щель капюшона виднелась черная маска. Она закрывала все лицо, кроме глаз, — совершенно синих, без какого-либо намека на белки.
— Позвольте ему войти, — прошептал Айдахо.
— Пропустите его, — приказал герцог.
Часовые после мгновенного замешательства опустили алебарды.
Незнакомец проскользнул в комнату и встал перед герцогом.
— Это Стилгар, вождь сича, в котором я жил, — пояснил Айдахо.
— Приветствую вас, господин вождь, — обратился к нему Лето. — Так почему же вы не рекомендуете нам обнажить этот кинжал?
Стилгар повернулся к Дункану:
— Живя среди нас, ты соблюдал наши обычаи. Тебе я мог бы позволить увидеть нож человека, бывшего твоим другом, — его взгляд скользнул по остальным офицерам. — Но я не знаю никого из тех, кто рядом с тобой, и опасаюсь, что ты можешь осквернить честное оружие.
— Я — герцог Лето Атрейдс. Не удостоите ли вы меня чести посмотреть этот клинок?
— Я позволю тебе заслужить это право, — ответил Стилгар и, как бы подавляя поднявшийся за столом ропот, поднял жилистую руку и вновь обратился к Дункану: — Я напоминаю тебе, что это нож человека, бывшего твоим другом.
Пользуясь наступившим молчанием, Поль внимательно изучал незнакомца, излучавшего величие всем своим видом. Это был настоящий вождь — вождь вольнаибов.
Какой-то офицер неподалеку от Поля пробормотал:
— Кто он такой, чтобы указывать на наши права на Аракисе?
— В народе говорят, будто герцог Лето собирается управлять на благо своих подданных, — заговорил вольнаиб. — Я хочу тебе сказать, как мы это понимаем: ты должен помнить об ответственности, которая лежит на тех, кто видел обнаженный ай-клинок, — он бросил быстрый взгляд на Айдахо. — Они становятся нашими братьями. И не имеют права покидать Аракис без нашего позволения.
Возмущенный Халлек и еще несколько человек вскочили со своих мест.
— Никто, кроме герцога Лето…
— Минуточку, — сказал Лето. Его неожиданно мягкий голос остановил их. Ситуация не должна выходить из-под контроля, решил он. — Я испытываю глубокое уважение к любому, кто относится с таким же уважением ко мне. По словам Дункана, я вам многим обязан. А я всегда плачу свои долги. Если ваши обычаи требуют, чтобы этот кинжал оставался в ножнах, пусть будет так, но по моему приказу, И если мы можем как-то почтить память человека, отдавшего за нас жизнь, вам нужно только сказать нам, как именно.
Вольнаиб в упор смотрел на герцога, потом медленно отодвинул в сторону маску, обнаружив под ней прямой нос и рот с полными губами, скрытый в черной с шелковистым отливом бороде, наклонился к столу и плюнул на полированную поверхность.