Такое событие, несомненно, ляжет тёмным пятном на его биографию и не останется неотмеченным в личном деле.
Эндидуш несколько раз вдохнул-выдохнул, надеясь, что дрожь, охватившая руки, пройдёт. Не помогло. Он напряг руки и вытянулся в струнку, словно выполняя команду "Смирно!". Ему стало легче. Мысленно представив перед собой императора, он щёлкнул каблуками и уставился неподвижным взглядом вперёд. При мысли об императоре, стоящем рядом, ему стало тепло и радостно. В ответ на воображаемое приветствие Шаддама IV, курсант Эндидуш вскинул правую руку ладонью вверх: "Шалом!".
Он почувствовал, что снова превращается в сардаукара, солдата армии, покорившей вселенную. Его мышцы налились силой, а мысль заработала чётко и спокойно. Улыбнувшись, он подошёл к шкафу, достав парадный мундир. На нём ещё не было офицерских знаков различия с драгоценными камнями, но двенадцать пуговиц из червонного золота по пол-декаграмма каждая смотрелись бесподобно, сверкая на тщательно вычищенном тёмно-сером сукне кителя. Они были пустотелыми, отчего выглядели достаточно крупными, а в пустоту всегда можно было вмонтировать разные необходимые мелочи. Изображённый на них гордый имперский лев замахивался лапой на воображаемого противника. Эндидуш знал, что у каждого легиона лев изображён чуть по-другому и под иным ракурсом, что позволяло при необходимости отличить подделку.
Он натянул брюки и одел китель. Шесть декаграммов золота, или шестьдесят солари, которые носил в виде пуговиц каждый нижний чин или курсант, имели определённую символическую стоимость: ровно столько стоило на рынке шесть тонн риса-понджи, основной зерновой культуры Империи, производимой аграрными Домами. Приблизительно столько риса потреблял за свою жизнь среднестатистический пеон, и такой была установленная имперским правом цена выкупа за убийство пеона представителем высших каст. Одевая мундир, рядовой сардаукар продавал свою жизнь императору. Одновременно он получал право убивать пеонов, за одного из которых мог рассчитаться с местными властями самостоятельно - если те были безумны настолько, чтобы принимать в оплату форменные пуговицы. В большинстве случаев, если убийство было результатом поощряемой агрессии со стороны сардаукаров, взятый в залог мундир выкупался за счёт имперской казны, а провинившийся солдат лишался права участия в смотрах и иных мероприятиях, требующих ношения парадного мундира, сроком на один год.
Эндидуш одел начищенные ещё с вечера чёрные ботинки, послушно осевшие на стопе, протёр их для проформы тряпицей и потянулся за оружейным поясом. Он носил стандартный кинжал с жаловидным лезвием 20-сантиметровой длины на рифлёной рукоятке из простой нержавеющей стали с выгравированным его, Эндидуша, личным номером - 674859-B-21G. Ножи нестандартной формы, сделанные по заказу, разрешалось носить лишь офицерам, хотя Эндидуш слыхал, что в легионах, постоянно дислоцированных на Салузе Секундус, нормой является наличие второго, непронумерованного кинжала, применяемого обычно для дуэлей и иных "неофициальных" вооружённых стычек. Украшения из благородных металлов и драгоценных камней разрешалось делать лишь в качестве поощрения отличившихся, что относилось к престижным боевым наградам.
Эндидуш застегнул пряжку ремня, украшенную двумя декаграммами золота, изображающими имперского льва, причесался и одел фуражку, на которой красовалась имперская эмблема весом в один декаграмм, обвитая сверху и снизу двумя линиями золотого шнура, змеящимися по краям чёрной тульи. Его личный номер, вышитый на груди золотыми знаками в пять миллиметров высотой, как он уже знал от выпускников предыдущих лет, также вышит микроскопическим шрифтом, незаметным для невооружённого глаза, на всех атрибутах одежды, меняться которыми, а уж тем более продавать или терять, строжайше воспрещалось.
Эндидуш не стал дожидаться соседа по комнате, курсанта Нарам-паласара, чтобы попрощаться, а вышел и, быстро сбежав по ступеням с четвёртого на первый этаж, покинул общежитие. Чётким уверенным шагом он пересёк сквер, в котором слонялось несколько любопытных курсантов и, не обращая внимания на их изумлённые взгляды (обычно носить нож и парадную форму строго воспрещалось), вошёл в административный корпус Училища корпуса сардаукаров, или, сокращённо, сардаукар-училища. Название это курсанты в неформальной обстановке любили переиначивать на разные лады, однако Эндидуш подозревал, что время розыгрышей и развлечений прошло. Вот-вот он станет офицером...если не случится ничего неожиданного.
Вскоре он был допущен к баши училища, носившему высокое звание подполковника. Это был мужчина около пятидесяти стандартных лет с пронизывающим взглядом чёрных, как обсидиан, глаз.
Курсант Эндидуш вошёл, держа фуражку, согласно уставу, в левой руке.
-- Шалом!
-- Шалом, подполковник Пулуш!
Баши сардаукар-училища строго посмотрел на курсанта, ища возможные несоответствия уставу в форме одежды. Наконец он произнёс:
-- Вами спланирована логистическая карта района операций в дельте реки "Р", что было вашей дипломной работой и практикой одновременно. Как вам известно, операция там потерпела полное поражение. Вам есть что сказать в своё оправдание?
Эндидуш щёлкнул каблуками:
-- Никак нет, подполковник! То есть, я не нашёл оснований оправдываться. Логистическая карта составлена мной согласно выделенной сметы по лучшим учебникам. Для защиты от применённых противником средств поражения были выделены средства, обеспечивающие безусловную безопасность кадрового состава и, с достаточно высокой степенью вероятности, абсолютно всего боевого состава.
Подполковник Пулуш яростно взглянул на него, чуть наклонив голову, будто собираясь встать:
-- Тогда почему они погибли, курсант Эндидуш?
-- Отсутствие ошибки в вычислениях при наличии неверного результата позволяет предположить наличие грубой ошибки в вводных данных. Противник применил оружие в количестве, которого, как говорилось, у него возникнуть не может.
Подполковник промолчал. Встав, он повернулся к курсанту спиной, что считалось знаком благоволения, и с минуту смотрел в окно, прикрытое метастеклом.
-- Вы удивитесь, Эндидуш, но мне сегодня уже говорили эти слова, притом люди достаточно высокопоставленные. Однако, рассматривая вашу логистическую карту post factum, никак не могу отделаться от впечатления, что вы должны бы были предвидеть подобного рода действия со стороны противника. Попав в отчаянное положение, он обязан был пойти на отчаянные меры.
Эндидуш щёлкнул каблуками:
-- Так точно, подполковник Пулуш! Я также попробовал рассмотреть логистическую карту post factum. Однако увеличение расходов на противохимическую защиту даже на один порядок, или десятикратно, по применяющимся для этой модели уравнениям, влекло трансформацию сметы, несовместимую с эффективными наступательными задачами. Противник не оказался бы в отчаянном положении.
Подполковник обернулся и пристально посмотрел в глаза Эндидушу. Тот заподозрил, что баши училища и сам пришёл к таким же выводам - или слышал их от кого-то. Тем не менее, сардаукары не должны проигрывать.
-- Это - очень дурной знак, Эндидуш, что я вынужден признавать вашу правоту. Безукоризненное планирование не принесло императору победы. Постарайтесь преодолеть эту тенденцию в ходе дальнейшей службы.
-- Так точно, подполковник Пулуш !
Баши училища подошёл к письменному столу и достал что-то, блеснувшее на свету.
-- Приказом императора от сего дня вы производитесь в лейтенанты. Вам присваиваивается специальность штаб-ментата. Поздравляю вас, лейтенант Эндидуш!
-- Шалом, подполковник Пулуш!
-- Шалом!
Эндидуш принял в руки конверт с приказом и стальную коробочку с лейтенантскими знаками различия - расшитыми платиновой нитью погонами, украшенными бриллиантами в пять карат.
-- К сожалению, вы не сможете присутствовать на общей церемонии выпуска, лейтенант Эндидуш. Сейчас спуститесь к казнадару и обменяете китель на офицерский. Вечером в семь часов вам предстоит быть в резиденции императора. Это записано и в переданном вам приказе. Вагон ЭМП отправляется через час. Шалом!