— Я вдруг подумал, что ты потерялась в этом отвратительном доме, — сказал он.
— Холодный дом… — произнесла она и поглядела на его высокую фигуру, загорелая кожа напоминала ей оливковые рощи и золотые отблески на голубой воде. Серые глаза его словно были подернуты дымом костра, но лицо было лицом хищника — худым, с резкими выступами и впадинами.
Внезапный страх стиснул ее сердце: таким яростным, свирепым он стал недавно, когда решил подчиниться приказанию императора.
— Какой холодный город, — повторила она.
— Грязный, пыльный гарнизонный городишко, — согласился он, — но мы все здесь переменим. — Он оглядел зал. — Это зал для официальных приемов. Я только что осмотрел семейные апартаменты в южном крыле. Там много лучше. — Он шагнул к ней, тронул за руку, не скрывая восхищения ее точеной фигурой.
И вновь он подумал о ее неведомых предках… Кто они? Какой-нибудь из ренегатствующих Домов-изгоев? Незаконная ветвь королевской крови? Величия в ней было куда больше, чем в собственных дочерях императора.
Под внезапно отяжелевшим взглядом его она полуотвернулась, став к нему боком. И он вдруг понял, что красота этого лица не сводилась к единственной черте. Овальное лицо под шапкой волос цвета полированной бронзы. Широко поставленные глаза… зеленые и чистые, как утреннее небо на Каладане. Небольшой нос, широкий благородный рот. Стройная и худая, чуть ли не тощая.
Он припомнил, что сестры Ордена звали ее худышкой. Это сообщили ему покупщики. Но любое описание ее было слишком упрощенным: она вновь влила в кровь Атридесов величие королей. Он всегда радовался, замечая, что Пол похож на нее.
— А где Пол? — спросил он.
— Где-то в доме, занимается с Юэ.
— Должно быть, в южном крыле, — сказал он, — мне послышался там голос Юэ, просто не было времени заглянуть. — Он посмотрел вниз на нее и с легкой неуверенностью в голосе произнес — Я зашел сюда, лишь чтобы повесить ключ Каладанского замка в столовой.
Она задержала дыхание, подавила желание прикоснуться к нему. Повесить ключ — это символический жест. Но посочувствовать ему было не время, да и не место.
— Когда мы входили, я заметила наше знамя над домом.
Он глянул на портрет отца:
— Где ты собираешься его повесить?
— Где-нибудь здесь.
— Нет, — тон был окончательный и решительный. Теперь ей оставалось хитрить, ведь открытый спор стал невозможен. Но надо было попробовать хотя бы для того, чтобы напомнить себе: нельзя использовать против него способы Бинэ Гессерит.
— Господин мой, — сказала она. — Если бы вы только…
— Ответ мой — нет. Я позорно много использую тебя во всевозможных делах, но не в этом. Я только что пришел из столовой, где…
— Господин мой! Ну пожалуйста!
— Выбирать приходится между твоим пищеварением и достоинством нашего рода, моя дорогая, — ответил он. — Реликвии будут висеть в столовой.
Она вздохнула:
— Да, господин мой.
— Ты можешь по-прежнему обедать при возможности у себя. Я ожидаю тебя лишь в официальных случаях.
— Благодарю, господин мой!
— И не будь такой холодной и формальной. Ты должна быть благодарна мне за то, что я так и не женился на тебе. Иначе ты была бы обязана присутствовать за столом рядом со мной за каждой трапезой.
Она кивнула с застывшим лицом.
— Хават уже установил над обеденным столом ядоискатель, — сказал он, — в твою комнату поставили переносный.
— Ты предвидел… наше несогласие, — сказала она.
— Дорогая, я хочу, чтобы и тебе было хорошо. Я нанял слуг, они местные, но Хават разобрался — все они из Вольного народа. Пригодятся, пока мы не сумеем освободить от прочих обязанностей наших людей.
— А за пределами дома можно ли чувствовать себя в безопасности?
— Да, если ненавидишь Харконненов. Быть может, ты захочешь оставить домоправительницей Шадут Мейпс.
— Шадут, — сказала Джессика, — это какой-то титул у Вольных?
— Мне говорили, что он значит «хорошо черпающая», — здесь это звучит по-другому. Быть может, она не покажется тебе услужливой, но Хават о ней прекрасного мнения, как и Айдахо. Оба убеждены, что она хочет служить нам, но в особенности — тебе.
— Мне?
— Фримены узнали, что ты из Бинэ Гессерит, — сказал он, — здесь о вас сложены легенды.
«Миссионария Протектива, — подумала Джессика. — Ни одно место не избегнет их внимания».
— Значит ли это, что Дункан добился успеха? — спросила она. — Они заключили союз с нами?