Женщина отвесила короткий поклон и сказала:
— Меня зовут Шадут Мейпс, благородная. Каковы будут ваши приказы?
— Можешь обращаться ко мне «миледи», — ответила Джессика, — я не благородная по рождению. Я — обязанная, наложница герцога Лето.
Вновь то ли поклон, то ли кивок, и женщина лукаво глянула снизу вверх на Джессику:
— Значит, есть и жена?
— Нет, и не было никогда. Для герцога я… единственная подруга и мать его наследника.
Говоря эти слова, Джессика внутренне усмехнулась над гордостью, крывшейся за такими речами. «Что там говорил Блаженный Августин? — спросила она себя. — «Ум командует телом, и оно повинуется. Ум приказывает себе — и сталкивается с неповиновением». Да… теперь я сталкиваюсь все с большим сопротивлением. Сама бы я спокойно отступила».
Странный крик донесся с дороги около дома. Слова повторялись: «Суу-суу. Суук! Суу-суу-суук!» Потом: «Икхут-эй!» И снова: «Суу-суу-суук!»
— Что это? — спросила Джессика. — Я слыхала этот крик несколько раз утром, когда мы ехали по улице.
— Просто продавец воды, миледи. Вам они ни к чему. Цистерна в доме вмещает пятьдесят тысяч литров воды, и ее всегда держат полной. — Она опустила взгляд. — Знаете ли, миледи, здесь можно даже не надевать конденскостюма и остаться в живых.
Джессика колебалась, не решаясь немедленно повыспросить все нужное у женщины из Вольного народа. Но необходимость приводить дом в порядок была важнее. И все же ей стало несколько не по себе от мысли, что основной мерой благосостояния здесь является вода.
— Муж мой сказал мне, что твой титул — Шадут, — заметила Джессика, — я узнала это слово. Оно очень древнее.
— Значит, вы знаете и древние языки? — спросила Мейпс, с непонятным вниманием дожидаясь ответа.
— Языки — первая ступень в знаниях Бинэ Гессерит, — сказала Джессика. — Мне известны и Ботани Джиб, и Чакобса, и все охотничьи языки.
Мейпс кивнула:
— Легенда говорит то же самое.
Джессика удивилась сама себе: «Зачем я говорю эту чепуху? Но Бинэ Гессерит следуют обстоятельствам, и пути наши извилисты».
— Я знаю и Тварей Тьмы, и путь Великой Матери, — сказала Джессика. На лице Мейпс, в ее жестах она читала теперь явные знаки. — Мисенес преджья, — сказала она на чакобсском, — андрал т'ре перал! Трада сик бускакри мисекес перакери.
Мейпс отступила назад, словно собираясь бежать.
— Я знаю многое, — говорила Джессика, — я знаю, что ты рожала детей, что ты теряла любимых, что пряталась в страхе, что вершила насилие и что насилие это не последнее в твоей жизни. Я знаю многое.
Тихим голосом Мейпс сказала:
— Я не хотела обидеть вас, миледи.
— Если заводишь речь о легендах и ждешь ответа, — сказала Джессика, — бойся того, что можешь услышать. Я знаю, что ты явилась сюда, готовая к насилию с оружием на теле.
— Миледи, я…
— Возможно, хотя и едва ли, что ты сумеешь выпустить кровь из моего тела, — проговорила Джессика, — но если тебе это удастся, ты сама навлечешь на себя беды, куда более горькие, чем в любом страшном сне. Ты знаешь, есть вещи страшнее смерти… даже для целого народа.
— Миледи! — умоляющим тоном сказала Мейпс. Она была готова пасть на колени. — Это оружие послано вам в дар, если вы и в самом деле Она.
— Я могу доказать это пусть и ценой моей жизни, — выговорила Джессика. Она ожидала, внешне расслабившись… это умение делало всех обученных бою сестер Бинэ Гессерит ужасными в поединке.
«А теперь посмотрим, как она поступит», — подумала Джессика.
Мейпс медленно запустила руку за воротник своего одеяния и извлекла темные ножны. Из них выдавалась темная рукоять с бороздами для пальцев. Она взяла ножны в одну руку, рукоять в другую, обнажила молочно-белое лезвие, подняла острием вверх. Казалось, лезвие светилось, оно было обоюдоострым, сантиметров двадцать длиною.
— Что это, миледи? — спросила Мейпс.
Это мог быть, поняла Джессика, лишь знаменитый арракисский нож-крис. Ни одного из них никогда не вывозили с планеты, и известны они были только по слухам и туманным намекам.
— Это нож-крис, — сказала она.
— Есть другое слово, которое не называют, — сказала Мейпс. — Вы знаете его? Что оно означает?
И Джессика подумала: «Вопрос не случаен. Эта женщина из Вольного народа осталась, чтобы служить мне… Зачем? Если я отвечу не так, она нападет или же… что? Она хочет знать, известно ли мне это слово. Ее титул, Шадут — слово Чакобсы. Нож на этом языке — делатель смерти. Она норовиста, уже теряет терпение. Пора отвечать. Медлить опасно, но опасно дать и неверный ответ».